— Вот так я и влип. Как ни крути, а привезу жене невесту! Да возьму, возьму! В крайнем случае, высажу тебя за углом.

— Вот тогда у жены действительно будут основания для подозрений…

— А мы пока нет, — сказала Эльжбета. — Алиция, мы у тебя еще погостим?

— Вечно ты пристаешь со своими дурацкими вопросами, — вежливо ответила хозяйка дома, сменив, наконец, вынужденный оскал на искреннюю улыбку гостеприимства.

Будь это девятнадцатый век, то при таком литраже выпитого шампанского мы усидели бы как минимум два бочонка устриц. Закупленный, казалось бы, в диких количествах сыр таял на глазах, хотя Алиция предпочитала к шампанскому кофе. Магда бросилась на кухню с очередным опустошенным кофейником.

— А вот интересно, кто полициантам обо всем настучал? — озадачилась Мажена. — О теннисе они могли из Польши узнать… А вот о брелочках? Правда, что ли, что у нее J осталось? И кто это подсмотрел?

Ответом был стук калитки и скрип входной двери.

— О, Мариан! — обрадовалась Алиция. — Странное дело, а ведь он мне совсем не мешает.

— Даже наоборот, — поддакнула я, тем более что имела на сей счет свои соображения. — Еще как пригодится. Опять же курьи ножки в кастрюле остались. Интересно, а вчерашнюю-то он принес?

— Ах да, кастрюля! — воскликнула Мажена и кинулась навстречу входившему Марианну.

Мой вопрос был неуместен. Мариан держал кастрюлю перед собой, прикрываясь ею, как щитом. Мажена схватила ее и внимательно осмотрела:

— Ты ее мыл или только вылизал?

— Ну, как же, понятное дело, вымыл! — оскорбился Мариан. — Сестра как прокурор над душой стояла. Сказала, чтобы я ее не позорил и чтобы блестела. Ну, не блестит, так что?

— Ничего, и так сойдет. Тут от обеда кое-что осталось. Будешь?

— Почему нет…

Подобревшая с отъездом Юлии Мажена навалила в мелкую салатницу остатки голеней, риса и макарон, и в две минуты подогрела это в микроволновке, чтобы лишний раз не подпускать Марианна к сложной бытовой технике.

— Можешь есть прямо отсюда Ложкой. Ну так и быть, держи вилку и нож…

— Между прочим, это не салатница а крышка от жаропрочной кастрюли, — мягко заметила Алиция. — Ну, ничего, есть из этого можно.

Усаживаясь со своей едой в салоне, Мариан не преминул окинуть исследовательским взглядом крайне убогий набор продуктов на столе: шампанское, сыры и соленое печенье. Ну, и кофе со сливками на сладкое.

— Одну брючину нашли, — сообщил он с грустью. — Мою. Столько камней напихано, что лежала там, как клеем намазанная, едва оторвали. Говорят, больше нечего там ловить.

— Все равно, какой тебе с этого прок, раз одни обрывки, — утешила его Магда, размещая на столе кофейник и новый пакетик сливок.

Мариан испытывал противоречивые чувства. Еда явно доставляла ему удовольствие и улучшала настроение, но радость поедания была отравлена изнутри горечью обиды.

— И на фига эта Юлия так корячилась с одеждой? Вещи были крепкие, легче было просто камней напихать и целиком утопить. Правда ведь? Точно она это мне назло сделала, а чем я виноват?

— Как это что? Бычков ее сожрал.

— Ну ладно бы только носки утопила пусть даже две пары! — продолжал ныть Мариан. — Но не все же подряд! А еще полицейские меня расколоть хотели, да еще на голодный желудок, будто это я того Буцка долбанул. А это вовсе и не я был, а его сволочная баба. Мало того, что мочканула бой-френда, так еще и одежду мою порвала, как собака психованная.

— А на каком языке тебя допрашивали? — полюбопытствовал Стефан.