В это мгновение нечто неуловимое мелькнуло в глазах Юлии, но она это нечто тут же погасила, заслонившись, как это у нее принято, барьером из живых цветочков. Нет, точно, витает тут в воздухе какая-то дрянь, чтоб мне в доме не ночевать!

— Эльжбета звонила, — сообщила Алиция, вернувшись и даже не скрывая облегчения. — Они уже причаливают, будут здесь через полчаса. Вы видели мою цветущую юкку? Нет, не эту, эта молодая, а ту, с другой стороны дома, за ателье? Первый раз у меня зацвела. Если обойти клумбу, можно посмотреть. Совсем недалеко.

— С удовольствием, — ответила Юлия и, впервые по собственной инициативе извинившись, продолжила высказывание: — Прошу прощения, что не помогаю убирать со стола, но боюсь что-нибудь уронить или разбить. Если надо, Вацлав меня заменит.

Алиция запротестовала со всей возможной энергией, но одновременно так элегантно, что повергла меня в изумление. Она прямо-таки излучала доброжелательность, когда уверяла, что пан Вацлав должен помогать жене, это во-первых, а во-вторых, что он, как мы поняли, так любит природу, так восприимчив к ее красоте, что грех лишать его возможности насладиться цветением юкки. Этим цветением она, как хозяйка, чрезвычайно горда.

Только самый непробиваемый осел не помчался бы после такой речи любоваться юккой. Я твердо решила расстараться и завести у себя в саду что-нибудь столь же замечательное. Может, и не юкку, она тепло любит, это тут, в Дании, морозов не бывает.

Как только гости вышли, Алиция скорректировала информацию о Эльжбете.

— Вовсе они не причаливают, а уже причалили и звонили из автомата в порту, сейчас подъедут. Я ее предупредила, что напорется тут на водолея и пустобреха…

— Словоблуда громкоговорящего…

— Болтуна и трепача, но ее это не впечатлило.

— Не знаю такого, что бы ее впечатлило. Она вообще ничего близко к сердцу не принимает.

— Очень даже принимает, пациентов, например, только по-своему. Больше я ей ничего не сказала, а главное, забыла предупредить об этом нашем удаве-обнимателе. Погоди-ка, как там было? Не обнимай меня без нужды… А дальше?

Я быстренько порылась в памяти:

— Размахом нежности своей?

— Вот-вот, оно самое, я их слушала невнимательно, а теперь глупо себя чувствую, что не предупредила. Зато я воспользовалась случаем и дозвонилась Хане и Збышеку. Ты была права, они бегали по городу. Кстати, на обед они хотят рыбу и польскую водку.

— Если правильно понимаю, Эльжбета с Олафом, а не Ханя со Збышеком?

— Для Хани со Збышеком я пока не готовлю. Ты рыбу купила или мне идти в мастерскую и лезть в морозилку?

— А разве она вообще открывается?

— Нечего дурой прикидываться, конечно открывается. У меня еще там мороженое есть.

— Тут тоже есть.

— Где?

— В морозильнике.

— Что ты говоришь? Есть? А я думала, что уже съели.

— Нет, вчера забыли извлечь остатки, да и не очень эстетично они выглядели. В общем, с мороженым поступай, как знаешь, а за рыбой ходить не нужно, я купила обычное филе, без начинки. Мне с начинкой больше нравится, но оно с картошкой не годится, пришлось пожертвовать собой. Вино подаем? Было столовое французское, я на всякий случай взяла.

— Правильно. Очень даже подаем! — твердо заявила Алиция.

Мне было понятно, почему она приняла такое решение.

— Всецело поддерживаю и одобряю, — радостно кивнула я. — Это как с танцами.

Загружая до полной невозможности посудомоечную машину, Алиция резко повернулась ко мне и подозрительно спросила:

— С какими такими танцами? С вином это еще как-то можно связать, а вот с рыбой?

— Ты должна помнить, совсем еще недавно… Да что я говорю, и сейчас так бывает.