– Мне тоже, – произнес он бесцветным тоном. – Из-за этого я, скорее всего, не смогу иметь детей.

Молли была потрясена.

Но у тебя уже есть ребенок, прелестный мальчик по имени Трент, кричало ее сердце.

Впервые со дня рождения сына ей захотелось поделиться этой новостью с Уорсом. Исцелить боль, затаившуюся в глубине его глаз.

Но инстинкт самосохранения помешал ей это сделать. Главным образом из-за его родителей. Узнай Ева и Тед, что у них есть внук, они бы ни перед чем не остановились, чтобы забрать у нее ребенка. Для этого у них были деньги и связи.

Что касается Уорса, она не знала, как эта новость подействовала бы на него. Возможно, он поддержал бы своих родителей. Поэтому у нее не было выбора, кроме как продолжать хранить тайну.

И это означало, что ей нужно как можно скорее отсюда уезжать.

Она не станет делить Трента с человеком, который однажды уже разбил ей сердце и собирался сделать это вновь.

– Молли? – хрипло произнес Уорс, коснувшись губами ее лба.

– Я не сплю.

– Теперь, когда ты все знаешь, мы можем сколько угодно заниматься любовью и ни о чем не беспокоиться.

Молли пристально посмотрела на него.

– Вот тут ты ошибаешься, Уорс. Это была наша с тобой лебединая песня.

Он не пытался скрыть своего удивления.

– Значит, это была наша прощальная ночь?

– Да. Она была ошибкой, и мы оба это знаем.

Он вздохнул, но не стал спорить, и это глубоко ее задело. Как она только могла дважды наступить на одни и те же грабли? Но когда дело касается Уорса, полагаться на здравый смысл бесполезно. Ни время, ни расстояние не в силах это изменить, и это ее пугало.

Вдруг она снова вспомнила о Тренте. Обычно он поздно вставал, но сегодня ее мать вряд ли позволит ему долго валяться в постели. Что, если они оба сейчас войдут в ее спальню? Ведь дверь не заперта.

Она бы никогда себе этого не простила.

– Пожалуйста, уйди, Уорс, – произнесла Молли, стараясь не смотреть на его совершенное тело, сводившее ее с ума.

Бормоча себе поднос проклятия, он отстранился, поднялся с кровати, и через несколько секунд Молли услышала щелчок закрывающейся двери. Только после того она зарылась лицом в подушку и дала волю слезам.

Пришло время сожалений, но их не было. Молли не стала корить себя за то, что позволила зову плоти взять верх над разумом. Она знала, что этого больше никогда не произойдет.

И ей стало так же грустно, как в тот летний день, когда она навсегда ушла из его жизни.

Уорс гнал лошадь до тех пор, пока они оба не выбились из сил. Именно этого он и добивался.

Прогулка верхом немного остудила гнев, клокотавший у него внутри. До того как Молли вернулась в его жизнь, он находился на жизненном перепутье, пытаясь решить, что для него важнее, политическая карьера или ранчо. Теперь же все еще больше запуталось. Он по-прежнему хотел заниматься лошадьми, но без земель Оливии ему не удастся вывести свой бизнес на тот уровень, о котором он всегда мечтал. Мысль о политической карьере была заманчивой, но не вызывала у него особого энтузиазма.

Он был в полном замешательстве и винил в этом Молли. Войдя две недели назад в дверь его дома, она поработила его разум. Его тело. Его душу. Вчера ночью между ними была не обычная физическая близость. Они любили друг друга в прямом смысле этого слова.

В результате Уорс не представлял себе, как сможет дальше без нее жить.

Она скоро уедет, черт побери. Эта мысль заставила его пришпорить лошадь и пуститься галопом, но все равно отъезд Молли не выходил у него из головы. Похоже, эта женщина прочно обосновалась в его мыслях. В его сердце.