– Да бог ваш наистарший!

– Совсем дурак, что ли? – заморгал Всегнев. – Я ж тебе, долгополому, русским языком только сейчас сказал – наистарший у нас Сварог!

– А Род кто такой тогда? И не ври мне, что у вас бога такого нет, я доподлинно вызнавал!

– А Роды – это духи родителей и прочих предков. Отец мой покойный – Род, мать покойная – Рожаница. Деды мои – Роды, бабки – Рожаницы. Тако есть, потому что боги наши – суть предки наши!

– Боги ваши – не суть боги, но древо! – возразил отец Онуфрий. – Таковы же и скверные мольбища ваши: лес, и камни, и реки, и болота, и источники, и горы, и холмы, солнце и месяц, и звезды, и озера. И проще говоря – всему существующему поклоняетесь яко Богу, и чтите, и жертвы приносите!

– Потому лишь, что все существующее – и есть боги! Во всем есть Бог, и всё есть Бог!

– И всем этим богам вы жертвы приносите! Кровавые! Людские!

– Шта-а?! – возмутился Всегнев. – Это кто тебе, долгополому, такое ляпнул?!

– Все знают! – выпалил отец Онуфрий. – Все! А еще вы младенцев на алтарях режете! И в землю закапываете! И в воде топите!

– Враки сие! Враки бессовестные! Не приносим мы людей в жертву, а приносим требы природные и человеческие!

– Вот – человеческие! Сам сознался, нехристь! Покайся! Покайся в грехах своих публично!

– Человеческие – значит, руками человека сотворенные! – взвыл Всегнев. – В печи сготовленные, али нитками сшитые, али на наковальне откованные! Сие дары от чистого сердца! От души, в благодарность за все хорошее! А человека в жертву принести – грех великий, ибо боги наши не людоеды! Такое только погань всякая жрет, вроде Чернобога!.. ну и Велес иногда еще, бывало… но он вообще дик, вонюч и Даждьбогу Пресветлому враг!

– Ага, плети больше! – фыркнул отец Онуфрий. – Можа, и найдется кто дурной, поверит!

– Да не приносим мы людей в жертву! Не приносим! Это как раз вы своего бога жрете! Людоеды!.. нет, богоеды!..

– Штооооо?! – заревел отец Онуфрий. – Ты что такое ляпнул, язычник?!

– А что, нет?! Плоть Христова, кровь Христова – это что такое?!

– Вино это! Хлеб! Ты что, язычник, издеваешься?!

– Да знаю, что вино и хлеб – чать, не совсем дурной! Только с каких пней вы это такими словами называете?! Самим не мерзотно плоть да кровь-то вкушать?!

– Так то ж евхаристия! Причащение! Символическое! Во славу жертвы Христовой! Духовная пища – чтоб очиститься и освятиться!

Князь Глеб смотрел и слушал со все большим любопытством. И другие зеваки тоже смотрели и слушали, как развивается богословский диспут. Был он, конечно, очень бурен, на глазах перерастал в свару, но все равно захватывающ.

– Язычники вы! Язычники проклятые! – уже в голос завыл отец Онуфрий.

– Не язычники, но адепты Веры! – воскликнул Всегнев. – Ибо вер иных по правде и не должно быть! А за язычника я тебя посохом огрею!

– Ты неправ, сын мой! – рявкнул отец Онуфрий, шарахая Всегнева по лбу крестом.

Крест у архиерея был тяжелешенек. Волхв Даждьбога даже пошатнулся, словно прилетело ему не святым символом, а разбойничьим кистеньком.

Однако мигом спустя он отвесил сдачи посохом. Отец Онуфрий потер ушибленное плечо и вцепился Всегневу в бороду. Тот вцепился в ответ. С воплями и матюками святые старцы принялись дубасить и плеваться друг в друга.