Кон проспал весь день напролет. Дважды женщина останавливалась рядом с ним, держа бутылку с водой у бедра, и он умудрился незаметно взять бутылку и попить. Вечером его снова спрятали и ухаживали за ним.

На третью ночь, лежа в одиночестве в кустах, Воллиен услышал слабый шум. Его рука легла на винтовку, и он насторожился. Он уловил слабое позвякивание металла. Кто-то подъезжал к лагерю верхом, двигаясь очень тихо.

Воллиен напряженно вслушивался. Индейцы как будто спали, собаки не издавали ни звука. Он вытащил револьвер. Шорох стал чуть громче.

Казалось, к нему вернулись силы. Он еще не чувствовал себя способным сражаться и не хотел стрелять, если есть малейший шанс избежать этого.

Отбросив одеяла, Воллиен прислушивался к каждому звуку и всматривался в темноту. Он не будет стрелять, пока не убедится, что перед ним враг.

Шорох прекратился. В ветвях над головой метались отблески костра. Предположим, они выстрелят в него так, что он их и не увидит? Предположим, они не дадут ему ни одного шанса?

Посторонние звуки возобновились, затем стихли снова. Что за таинственный всадник проник в лагерь? Почему индейцы не подняли тревоги? Почему не лают собаки?

Воллиен повернул голову и посмотрел в сторону лагеря. Все было тихо. Мерцали угли, и язычки пламени пожирали недогоревшие ветки.

Внезапно Воллиен подумал о Маккаскелах… Где-то они сейчас?

Снова послышался топот копыт, на этот раз ближе.

Приподнявшись на локте, не выпуская револьвера из рук, он вылез из-под одеяла и, прислонясь к стволу небольшого деревца, стал ждать.

Шаги приблизились, лошадь негромко фыркнула. Кона пронзила догадка. Ухватившись за сук, он подтянулся и встал, балансируя на здоровой ноге.

Держа револьвер наготове, Воллиен вытянул губы и издал тихий чмокающий звук и представил себе, как лошадь стоит, навострив уши.

Лошадь двинулась вперед, пробираясь сквозь кустарник, когда показался индеец с винтовкой в руке. Животное подошло к нему с поднятой мордой, насторожив уши и раздувая ноздри.

— Все в порядке, малыш, — тихо произнес Кон. — Все в порядке. Это я.

Это был его конь. Скитаясь несколько суток, пройдя многие мили, конь нашел своего хозяина. Воллиен ласково потрепал его по холке и привязал к дереву близ своей постели. Индеец скрылся в кустарнике. Воллиен лег и натянул одеяло.

— Все в порядке, — сказал он коню. — Ты снова дома. — И добавил: — Если это можно назвать домом.

После дождя лужи, куда приходят валяться бизоны, были полны воды. По вечерам они устанавливали дышло фургона так, чтобы оно указывало на запад, ориентиром им служила Полярная звезда, а днем — солнце. В том направлении, какое они избрали, никто не ездил, потому что там не было источников воды.

Наступили спокойные дни. Фургон, освобожденный от тяжелого груза, легко катился по прерии. На третий день бегства Маккаскел подстрелил теленка бизона, а через несколько дней — оленя, которого заприметил среди тростников у небольшого болотца.

Горизонт был чист, путешествие было спокойным, однако прошла неделя, и воды стало меньше. Дункан встревожился.

— Может, надо ехать южнее? — сказал он. — Боюсь, нам не будет хватать воды.

— Попробуем завтра, — попросила его Сюзанна.

В тот день они увидели табун диких лошадей — сотни голов.