Ее слова были почти точным повторением сказанного раньше.

— Спасибо. Нет, это куплено не на твои деньги. Ему уже по крайней мере пять лет.

Его брови насмешливо поднялись, рот растянулся в небрежной улыбке.

— Что тебя так рассмешило? Это прекрасное платье! — воскликнула Кэтрин возмущенно. — Я надевала его всего несколько раз. Что ты от меня хочешь? Чтобы я не носила его? Чтобы выбросила? — Она повернулась спиной к Мэту, надеясь, что он уйдет.

Кэтрин не услышала, как он подошел, и вздрогнула, когда у нее над ухом раздался его голос.

— Я ничего не хочу от тебя, Кэтрин.

Его голос был спокойным. Слишком спокойным. Она обернулась, не зная, что увидит на его лице. Гнев? Отчаяние? Но не увидела ничего. Кэтрин всматривалась в его глаза, похожие на серо-голубые льдинки, пока он не отвернулся и не пошел к двери, бросив на ходу:

— Я уезжаю.

— Уезжаешь! — повторила Кэтрин шепотом. — И куда ты едешь? — уже громче спросила она, судорожно пытаясь проглотить комок в горле.

— В Атланту. У меня там деловая встреча в девять утра, и я должен сегодня же отдать Карлу распоряжения. Самолет уже ждет меня.

Он уже прошел через ванную, и она побежала за ним.

— На сколько ты уезжаешь?

Он обернулся, пристально глядя на нее.

— На два-три дня.

— Хочешь, я сложу твои вещи?

Его взгляд потух, он вдруг показался Кэтрин очень усталым.

— Спасибо. — Его тон опять был бесстрастным. — Это даст мне несколько минут, я, пожалуй, успею принять душ.

Он устремился в ванную, но застыл, когда она воскликнула:

— Мэт!

Глядя на его широкую упрямую спину, ей хотелось закричать: что с тобой, почему ты так изменился? Но она не могла, просто не могла произнести эти слова. Единственно, что она сказала, было:

— Тебе потребуется вечерний костюм?

Его ответ прозвучал подчеркнуто ровно:

— Нет, Кэтрин, мне не потребуется вечерний костюм.

С этими словами он закрыл дверь ванной.

Несколько секунд Кэтрин стояла, чувствуя, как слезы застилают глаза. Что он о ней подумал? Что она сует нос куда не надо? Пытается выяснить, чем он занимается вдали от дома? Наверняка ему это не нравится, подумала она, чувствуя себя совершенно несчастной.

Встряхнув головой, чтобы прогнать тяжелые мысли, она решительно стянула платье, надела сиреневую атласную ночную рубашку и такого же цвета пеньюар, крепко стянув пояс на своей такой тонкой теперь талии.

Кэтрин быстро упаковала чемодан из мягкой кожи и уже застегивала «молнию», когда Мэт вошел в комнату. Она подняла глаза и замерла, а взгляд ее помимо воли скользил по его сильному телу, не упуская ничего.

Его обычно непокорные волосы были влажными, щеки и подбородок были чисто выбриты. Кэтрин жадно вглядывалась в его мощные плечи и грудь, поросшую рыжеватыми волосами. Ниже они переходили в сужающуюся дорожку, которая шла по плоскому животу и исчезала под резинкой обтягивающих бедра трусов. Кэтрин заставила себя отвести взгляд в сторону и все же успела заметить, что Мэт не оставил без внимания ее интерес к нему.

Она задохнулась от смущения, а щеки залило горячей волной, когда она сообразила, что какое-то время Мэт стоит неподвижно, предоставив ей изучать себя. Почему так заблестели его глаза? Кэтрин не стала искать ответа и немедленно обратилась в бегство. И все же она услышала его негромкий возглас: «Господи!»

Кэтрин бросилась в спальню, на ходу вытирая глаза, полные слез. Она с ногами забралась в кресло и свернулась, как маленький ребенок. Обхватив руками колени, она пыталась собраться с мыслями.