- Нет, пусть будет Федя! – уперся Антон.

- Ну, раз так, тогда Анфиса.

- С ума сошла? Почему тогда не Февронья? Вот мою бабушку звали Евгения Павловна…

Так мы в тот вечер к консенсусу и не пришли. Антон злился и перечислял все свое родословное древо с именами одно страшнее другого. Мои варианты отметались на дальних подступах. Зато вопрос о Стоцком и телефоне остался где-то в стороне. Под шумок я утащила «Лешку» и спрятала. Утром Антон ушел без него.

Между прочим, я всю ночь не спала. И Ракитского отодвинула подальше. Он вздохнул тяжело, но принял опалу как должное. Попробуй поспорь с беременной женщиной!

А я крутилась с боку на бок и все думала, кого дамочки имели в виду. Ощущение было странное. Словно чей-то смутный силуэт на заднем плане фотографии. Смотришь и никак не можешь понять, кто это.

Что-то промелькнуло такое во время разговора с Дарьей. Какое-то неясное ощущение дежавю. Я снова и снова прокручивала в памяти нашу беседу. «Я сказала… А она ответила, что…»

И вдруг…

«А у вас сын. Подумайте об этом!»

«И упаси вас Боже кому-нибудь сказать, что у вас были ключи и что я их у вас забрала. Подумайте о сыне».

Елки-палки, лес густой, ходит Ванька холостой!

Я едва утра дождалась. Антон фыркал и фальшиво что-то напевал под душем, потом бренчал чашками на кухне, а я притворялась спящей и твердила про себя: «Скорей! Ну скорей же!»

Наконец он ушел. Я вскочила, как будто подо мной развернулась пружина. Девять часов. Я позвонила в библиотеку, но трубку никто не брал – видимо, было еще рано.

Я даже завтракать не стала, кое-как оделась, зубы почистила и была уже на полпути к двери, когда раздался звонок. Один, потом другой, очень требовательный. Подкравшись на цыпочках, я посмотрела в глазок. И увидела милиционера. Кажется, это был наш участковый. Я, правда, видела его всего раза два, да и то мельком, но характерный шрам на щеке запомнила. Притвориться, что меня нет – или сразу прояснить ситуацию?

Судя по всему, настучал на меня Григорий Федорович. Вчера, когда мы с Антоном заходили в квартиру, глазок в его двери светился, а потом вдруг погас. Наверно, он понаблюдал за нами, а потом все-таки решил обратить внимание участкового на происходящее в соседней квартире, которая вдруг стала «нехорошей». Чего стоит одно только появление ожившей покойницы в сопровождении вооруженной охраны!

Если я сейчас не открою, он заявится вечером. Лучше уж сразу.

- Гражданка Журавлева? – ни сколько не удивившись, спросил участковый. – Документики попрошу.

Я достала из сумки паспорт, который он внимательно пролистал.

- Вам известно, что вы числитесь погибшей и на этом основании выписаны из квартиры? Вот и печать сорвали, - он поддел ногтем обрывок бумажки на двери.

- Разумеется, известно.

- И как вы объясните свое воскрешение из мертвых?

- Я объясню это операцией по поимке особо опасных преступников, - важно надувшись, изрекла я. – Они должны считать, что меня нет в живых. Позвоните в Василеостровскую прокуратуру следователю Стоцкому, он подтвердит.

- А почему меня не поставили в известность? – обидчиво поджал губы участковый, от чего его шрам задергался, как совершенно автономное живое существо.

- А потому, что по плану я должна была быть не здесь, а совсем в другом месте. Но так уж вышло, что пришлось перебраться домой.

Недоверчиво оглядываясь, участковый ушел. Я не сомневалась, что он немедленно отправится разыскивать по телефону Стоцкого. Не могу сказать, что была этим особо довольна. Потому что у Стоцкого мое появление дома непременно должно было вызвать ряд вопросов.

Выждав минут пять, я вышла из дома, на проспекте поймала такси и поехала в Иннину библиотеку.