Замок выглядел основательно, не по моим силам.

- Мужчины есть в квартире? – строго поинтересовалась я.

- Костик есть, - кивнула бабка. – Только с ночной пришел. Может, не спит еще.

- Зовите.

Бабка скрылась в коридорных далях и скоро вернулась с тем самым писклявым мужиком внушительной комплекции, которого я встретила в первый раз на лестнице. Он был одет в тельняшку и шорты, тер глаза и недовольно ворчал что-то себе под нос – видимо, бабка выдернула его из постели.

- Можете замок выбить? – я махнула в сторону Инниной двери.

- А ты кто такая? – окрысился Костик.

- Инна провожала свою гостью? – игнорируя его, спросила я любительницу подглядывать и подслушивать.

- Нет, - ойкнула бабушка. – Она сама вышла. И дверь за собой захлопнула.

- А Инну вы после этого видели? Вчера, сегодня?

- Не-ет, - проблеяла она и с ужасом посмотрела на Костика.

- Во, бля! – сказал он, крякнул и саданул по замку ногой.

Дверь распахнулась и с маху ударилась об стену. Первое, что я увидела, это был кот. Он сверблюдился, ощетинился и издал утробный рык. И только после этого я поняла, что кот стоит на груди Инны.

Она лежала на полу, глядя в потолок. На ее шее был затянут голубой шелковый шарф. Все в комнате было перевернуто вверх дном. Совсем как у меня. Или у Брянцева.

- Вызывайте милицию, - устало посоветовала я и пошла к выходной двери, но Костик грубо схватил меня за плечо:

- Куда?

- Туда! – я быстро вытащила из сумки вишневые корочки БВС и бегло махнула ими у него перед носом. – Ментам можете сказать, что здесь была Журавлева. Не вчера, а сегодня, разумеется. Они в курсе.

Выйдя на лестницу, я согнулась в приступе неудержимой рвоты.

                                                        22.

Милицейские машины проехали прямо по пешеходным дорожкам. Я сидела у фонтана и тупо смотрела, как они распугивают пешеходов. Смотрела и глотала слезы.

Как можно было так ошибиться! Ведь Чинарева побывала в квартире Инны именно в то время, когда я трясла Дарью. Если бы, если бы…

Я мотала головой – наверно, это выглядело, мягко говоря, странно, - но испытанное средство не помогало. Перед глазами, никак не желая уходить, стояла картина: Инна лежит, глядя широко раскрытыми глазами в потолок, а на ее груди топчется жирный серый кот. И голубой шарф – такой изысканный, воздушный, идеально подходящий к синему костюму, он словно попал в эту мрачную убогую комнату с какой-то другой планеты, по досадному недоразумению.

И правда ведь, по недоразумению. И по моей вине. Я закусила костяшку указательного пальца, но слезы все равно текли потоком. Мерзко мутило – заяц Федя плакал вместе со мной.

«Заяц Федя?!» – возмутилась было я своей мысли, но тут же махнула рукой. Пускай будет заяц Федя. Какая, в общем-то, разница?

Ничего сейчас не имело значения, кроме одного.

Во всем виновата я. С самого начала. Если бы не я, то и Настя, и Инна Замшина были бы живы. И не было бы всего этого кошмара.

Нет, пыталась я оттолкнуть от себя черную тучу, которая вот-вот готова была поглотить меня. Это не я виновата. Нет, я, конечно, виновата, но Чинарева…

И все-таки странно. Как же она не побоялась прийти к Инне, вот так, запросто? Не побоялась, что ее увидят и запомнят соседи. Не побоялась задушить Инну своим шарфом, идеально подходящим к ее костюму. И на котором, каким бы он шелковым-расшелковым ни был, все равно должны остаться микрочастицы этого самого костюма.