— Открыли ее сразу?

— Минут через десять, но сначала через дверь обещали, что будет тишина. Тем не менее я настаивал на своем. Открыла хозяйка, я и сержант прошли в квартиру. Там было несколько человек, вид у них был возбужденный. Они пояснили, что обмывали диссертацию хозяйки и произошла ссора, но теперь помирились. При мне они пожали друг другу руки.

— Знаете ли вы актера Талгата Нигматулина?

— Да, но его в квартире не было. Я, по крайней мере, не видел.

— Вы обошли квартиру?

— Да.

— Осмотрели все помещение?

— Кроме ванной, я не подумал о ней. Она была закрыта снаружи…

Свидетель Ш-не Я., домохозяйка.

— В ту ночь на нашей лестничной клетке никто не спал, из квартиры Калинаускасов неслись какие-то крики, стоны. Соседи выходили на лестницу, прислушивались. В квартире кого-то избивали. Началось это после полуночи и с перерывами продолжалось до рассвета. Примерно в три часа я не выдержала, позвонила в дверь соседей. К двери подошла хозяйка. Я попросила ее прекратить безобразие — людям завтра на работу. Калинаускене сказала, что все будет тихо, дверь не открыла. Однако, как только я вернулась к себе, крики возобновились с новой силой. Когда позднее я снова вышла на лестницу, там были другие соседи. Мы снова стали звонить в дверь, требуя прекратить безобразие, но к нам никто не вышел. Мы решили позвонить дежурному милиции.

— Были ли услышанные вами крики зовом о помощи?

— Да. Один раз я явственно слышала мужской голос, кричавший по-русски: «Мама!» и «Помогите!»

Выезд на место преступления с обвиняемым Седовым И. В.

— Здесь, на кухне, тоже наносили удары?

— Да, наносили. Так же, как в коридоре, когда мы вошли. И потом в комнате.

— Как это происходило?

— Абай говорил: «Бейте!» Мы били.

— Кто конкретно?

— Я, Пестрецов, Бушмакин. Иногда Мирзабай. Потом Абай говорил: «Хватит!» Мы переставали наносить удары.

— Покажите, где в это время находился Нигматулин и где остальные. Не замечаете ли вы изменений в обстановке? Так ли все, как было тогда?

— Не было посуды на столе.

— Мы привезли с собой манекен. Придайте ему, пожалуйста, позу, в которой находился в тот момент Нигматулин. Аккуратнее, манекен на шарнирах…

— Руками Талгат прикрывал лицо.

— Он наносил ответные удары?

— Нет.

— Лично вы, в кухне… В какие части тела наносили удары?

— В предплечье. По туловищу.

— А другие?

— Все действовали примерно одинаково.

— Сколько ударов вы нанесли?

— Не знаю, не считал.

— Десять? Сто? Это продолжалось всю ночь…

— Я был как во сне. Не помню.

— Вы отдавали себе отчет о том, что происходило?

— Я верил в Абая. Он — гуру, Учитель. В Учителе нельзя сомневаться. Я думал, он знает что делает, и не допускал непоправимого. Я верил до конца, что так надо. Рядом был Пестрецов, он делал то же. По команде Абая мы наносили удары, потом по его же команде прекращали.

— Что было потом?

— Из кухни мы перешли в большую комнату. Поймите… В Каракалпакии, когда мы вместе с Мирзой просили милостыню на кладбище Султан Баба, Абай дома садился читать… сутры. Кажется, сутры… Мы смотрели на него как на бога!

— Ногами наносили удары?

— Да.