Тела наши, мокрые и скользкие от пота, переплелись. Она царапала, кусала меня, всхлипывала и визжала. Пока мы боролись, пальцы ее запутались в шнурке, на котором висела жемчужина Стань-Молодым. Она дернула. Я почувствовал, как шнурок впивается мне в кожу. Шнурок лопнул, и жемчужина покатилась.

Когда я сообразил, что произошло, я оттолкнул Абисимти и бросился за этой самой ценной драгоценностью. На момент я даже несколько ослеп от волнения и не увидел, куда она покатилась. Потом я заметил блеск ее поверхности, отражавшей слабый свет жаровни. Она лежала в десяти шагах от меня. Проклятая змея Инанны тоже заметила жемчужину и – только боги ведают почему – быстро скользила к ней.

– Только не это! – заревел я и прыгнул вперед.

Но я опоздал. Прежде чем я достиг середины расстояния, что отделяло меня от жемчужины, змея аккуратно взяла жемчужину в пасть, как кошка держит своего котенка. Змея повернулась ко мне, чтобы показать свою добычу. На секунду ее глаза зажглись самой горькой насмешкой, какую мне приходилось видеть. Потом змея задрала голову, открыла пасть, и жемчужина скатилась в ее мерзкую утробу. Если бы я мог схватить эту гадину, я бы душил ее, пока она не отрыгнула бы жемчужину. Но к моему ужасу, мерзкое существо ловко ускользнуло от моей руки и быстро заскользило к выходу из палатки. На четвереньках я быстро пополз за ней, но не было никакой возможности поймать ее. Это самая хитрая тварь. Она осторожно приставила рыло к песку, зарылась в него и в момент исчезла. Там, где она была, остались только куски ее пестрой кожи, которую она сбрасывала убегая. Она сбросила свою прежнюю оболочку, получила обновление тела, которое должно было достаться мне. Так что все мои искания и труды были напрасны: я перенес столько терзаний, чтобы раздобыть дар новой жизни для змеи. Для себя я ничего не получил.

Ошеломленный, я стоял минуту или две. Потом я оглянулся на Абисимти.

Пока я пытался вернуть себе жемчужину, она схватила чашу и сделала из нее несколько глубоких глотков. Вино еще капало с ее губ. Она встала на ноги, страшно дергаясь, глядя на меня с такой любовью и скорбью, что чуть не разбила мне сердце. Каждая мышца в ее теле дрожала. Она была похожа на женщину, одержимую тысячью демонов.

– Ты поймешь… Я не хотела этого делать… – сказала она страшным хриплым голосом.

Чаша выпала из ее слабеющих рук и она упала на пол у моих ног.

В этот момент я подумал, что сойду с ума или отправлюсь к богам. Потом странное спокойствие снизошло на меня, словно моя душа, которую столь страшно избили, защитила себя тем, что закрылась, сделав меня неуязвимым.

Я не впал в транс. Я даже не заплакал. Я посмотрел под ноги и увидел темное пятно пролитого вина на песке. Я спокойно забросал его песком, чтобы не было следа. Потом я нагнулся и закрыл глаза Абисимти, той, которую послали убить меня и которая отдала вместо этого собственную жизнь. У меня не было к ней ненависти, только жалость. Ее связывала клятва, данная богине, она не могла ослушаться приказаний, которые богиня отдавала. Что ж, ее клятва теперь привела ее в Дом Тьмы и Праха, куда бы сейчас мог прийти и я, не заметь я того выражения стыда и страха на лице Абисимти, когда она давала мне отравленное вино. А теперь она ушла. И жемчужина Стань-Молодым тоже исчезла. Правду говорила Сидури, хозяйка таверны: «Тебе никогда не найти той вечной жизни, что ты ищешь». Но это уже было не важно. Я устал гоняться за сновидениями, за мечтами.

Издевательская насмешка змеи дала мне ответ: мне так не дано.