– Да если бы дед захотел от тебя избавиться, то мы бы сейчас с тобой уже не разговаривали! – громким шепотом, чтобы не привлекать внимания охраны, «орет» Димыч. – Он и Дорофеев – это же волки! Для них человека прихлопнуть что для нас с тобой высморкаться! Реши они, что на тебя ставить бессмысленно, – ты бы уже давно от «геморроидальных колик» скончался. Причем самых натуральных, а не в виде удара табакеркой в висок. Или неудачно с лестницы бы упал! И никто никогда ничего бы не заподозрил! Понимаешь? Они профессионалы! Неужели ты не понял, что здесь явный дилетант сработал? Способ покушения крайне ненадежный! А если бы поезд в момент взрыва в горку тащился? С минимальной скоростью? Он бы вообще мог с рельсов не сойти. Разнесло бы тот отсек, где бомба была – и все! Не сто кило ведь там было! Наверняка не больше пары пудов, чтобы взрывное устройство могло поместиться в дорожном кофре. Млять, сообрази ты пораньше да прикажи проверить поезд – стопудово нашли бы адскую машинку и просто в поле бы ее вышвырнули! Очень сомневаюсь, что там была система неизвлекаемости! А группа контроля и добивания? Ты всерьез считаешь, что нападения на станцию силами двух десятков косоруких уродов достаточно? А «дядя Вова» считал это стопроцентной гарантией!

Я киваю, признавая правоту друга. И что это у меня и в самом деле паранойя разыгралась? Не иначе как с перепугу! Причем и Целебровский, и Шенк никаким боком не могут отвечать за раскрытие заговора – они не служба охраны и не ГБ. Целебровский русскую разведку на ноги ставит, а Шенк так и вообще где-то на бескрайних просторах Северной Америки уже полгода пребывает, с нуля создавая ИРА.

Затем Димыч выкладывает мне свои выводы о личности террориста. И я соглашаюсь, что наверняка это был именно засланец из будущего. Очень похоже по почерку – жестоко, но крайне бестолково. Да и «дядя Вова» до самого последнего времени производил впечатление приличного человека и даже успел со мной подружиться. Немного удивляет тот факт, что засланец после покушения не вернулся восвояси, а продолжает игру в мятеж. Или все-таки вернулся, а упорствовать продолжает сам Владимир. Из страха, что ему так и так песец за это покушение. Мой крутой нрав известен очень многим. И за меньшее, бывало… Ладно, отвлекся…

– Так что будем делать, друг сердешный Димка? Может, попытаемся связаться с В. А. напрямую и предложить почетную ссылку? Очень, знаешь ли, не хочется попусту русскую кровушку проливать! Если засланца в башке великого князя уже нет, то Владимир вполне может согласиться.

– Гм… – Димыч чешет репу, – не думаю, что прокатит, но попробовать стоит! Вдруг да сработает! Только не ссылку надо предлагать, а гарантировать свободный выезд за границу вместе с семьей и сохранение его личного капитала. Думаю, что за границей, особенно в Англии, откуда выдачи нет, Владимир будет чувствовать себя спокойней. А мы через полгодика, когда он сам подуспокоится и охрана устанет непрерывно бдить… ка-а-а-ак…

– Хрястнем по башке ледорубом! – подхватываю я. – Н-да, узнаю друга Димку! Каюсь! На секундочку я заподозрил тебя в гуманизме. Как же – выпустить из страны одного из главных кандидатов на престол. К тому же замаранного покушением на императора.

Димка весело ржет.

Я не ошибся: утром в нашу с Мореттой спальню одновременно постучались Шелихов и Куропаткин. Первый прибыл звать на обычные утренние занятия рукопашным боем, второй – пригласить на экстренное совещание Императорского Главного штаба. На повестке дня один вопрос – наступление на Санкт-Петербург.

Млять, ну не лежит у меня душа посылать Димыча в бой.