Завелся стало быть Волосюк. Усищи дыбом, морда покраснела. С каких это пор, рычит, какие-то купчишки мне, русскому офицеру, указ? Приказываю, мол, двигаться вперед с удвоенной скоростью!

А Хозяин ему ласково отвечает: я, говорит, тебе напрямую не подчинен. Приказ Государя нашего помнишь? Установить с противником контакт, закрепиться и ждать подкрепления. Всего лишь установить контакт, а не брать штурмом Питер! Бронепоезд оказывает отряду посильную помощь, сообразуясь с обстановкой. Применение бортового оружия остается полностью на усмотрение командира бронепоезда!

Тут на Волосюка вообще стало смотреть страшно – того и гляди взорвется. Уже не только лицо, но и глаза покраснели. Начал он было шашку из ножен тянуть, но заметил, как я да Сашка руки на «кистени» положили. Опомнился малость полковник. Но, не сказав более ни слова, кинулся из салона вон. Остальные офицеры переглянулись меж собой да тоже на выход засобирались. Хозяин хоть Государю и друг первейший, но Волосюк – свой, а мы так… черная кость…

Ну, в Лихославле мы ордер походный изменили – один из эшелонов с войсками вперед поставили, а «Железняк» следом пошел. Ну и рванул эшелон воинский вперед – сам Волосюк на нем ехал. Чуть не на полных парах – со скоростью курьерского поезда. А мы так и продолжали плестись. Моряки, ну те, которые к орудиям приставленные, давай ворчать: мол, так мы славы не добудем. Без нас супостата победят! А все из-за робости купеческой… Но Хозяин, слыша такие разговоры, только глазами сверкал, однако заданный темп движения не менял. К вечеру оторвались мы от передового эшелона километров на двадцать-тридцать. И вот движемся мы потихоньку, а тут дрезина инженерной разведки возвращается и докладывает: впереди слышно стрельбу! Ляксандра Михалыч аж затрясся весь и, приказав полностью застопорить ход, полез на крышу вагона – сам послушать решил. А я за ним.

Вот вылезли мы наверх, на самую крышку перископной башни, и стоим. Слушаем. Точно – впереди из пушек стреляют. Верстах в семи от нас. Да хорошо стреляют! Как Хозяин сказал – не меньше дивизиона «большаков» лупит. Да полевушки. Причем лупят не наши – столько стволов нет, да и те, что есть, – малокалиберные.

– Все-таки влетели они в засаду, дурачье! – говорит Ляксандра Михалыч. Причем горько так говорит, не радуясь собственной прозорливости. – А теперь нам, Ерема, придется им на выручку идти – и головы свои класть на условиях, навязанных противником!

Спустились мы с крыши. Скомандовал Хозяин «полный вперед». И понеслись мы, да так, что почти в хвост бронелетучки уперлись. Тут вдруг с дрезины нам сигнал дают: путь впереди разрушен. Ляксандра Михалыч как закричит: «Стоп!!!» «Железняк» встал как вкопанный. В рубке народ чуть с ног не повалило. Поворачивается ко мне Хозяин и говорит:

– А ведь не дураки засаду готовили! Скорее всего пути разрушены впереди и сзади эшелона. – А потом добавляет непонятно: – Нет, все-таки есть у них попаданец – больно грамотный, стервец…

– Что же теперь делать? – спрашивает Никитин. – Противника мы не видим! Стрелять перекидным огнем, с корректировкой – так надо корректировщиков с телефоном вперед выслать!

Ну, это дело мы на учениях отрабатывали – на бронелетучку должны два офицера-моряка сесть да пара дружинников-связистов с телефоном.