– А «Медведи» наши на что? – отвечает Хозяин. – Давай, Ерема, дуй в эшелон обеспечения – готовьте рампы, спускайте броневики на грунт. Благо повезло нам – насыпь тут невысокая.

Ну, это-то мы изначально планировали – случись чего – броневики с платформ спустить. Тренировались даже. Будь даже и повыше насыпь – один хрен управились бы. И получаса не прошло – поставили все четыре «Медведя» на колеса. Приспособили на два из них катушки с проводом – на задней броневой плите даже кронштейны специальные для этого были приварены.

А тут и стрельба стихла.

– Может, наши их того… победили? – осторожно спрашиваю я.

– Нет, Ерема, это очень вряд ли! – отвечает Хозяин. – Там по нашим не менее шести десятков стволов долбило. А наши, наверное, даже из вагонов высадиться не успели.

И вздохнул тяжко. Но делать нечего – скомандовал: «По машинам». Полезли мы в броневики. Сашка Ульянов в головном башнером, с ним моряк-корректировщик и дружинник-связист. Я с Витькой Плужниковым – во втором. Витька водителем, я на пулемет. С нами тоже офицер и связист. Да снаружи на броню по четыре дружинника сели. А двум оставшимся «Медведям», под командованием Демки Ермилова да Яшки Кузнецова, Хозяин велел сильно в сторону забирать, чтобы, значит, во фланг и тыл супостату выйти.

Ну, тронулись мы потихоньку вдоль путей. С трудом продрались, валя молодые деревца, через мелкий лесочек. А тут и дорожка наезженная подвернулась – пошли уже бодрее. Я почти по пояс из башенного люка высунулся да по сторонам смотрю. И вперед (где-то там супостаты притаились!), и на дружинников (как бы кто-нибудь с брони не навернулся!), и назад – на провод телефонный. Тут главное, чтобы провод равномерно разматывался, а то, не дай бог, зацепится обо что да порвется.

Проехали версты три. Глядь, а навстречу всадник одинокий несется. И вроде как военный – в мундире. Только издалека не понять – свой или чужой. Тормознули мы. А всадник спокойно к головному «Медведю» подъезжает и что-то Сашке говорит. А что говорит – мне за дальностью не слышно. Выслушал его Сашка и мне рукой махнул, мол, дальше едем. Рванули мы вперед. Ну, думаю, наверняка этот конный из наших – подмоги просит, дорогу показывает.

Ан нет! Не тут-то было! Как потом выяснилось – ухарь этот вражиной оказался и в засаду нас заманивал.

Проехали мы еще версты две и заехали в ложбинку болотистую. Скорость снизить пришлось – земля больно вязкая. Вот здесь и началось!

Правый склон у ложбинки довольно крутой был, поверху кустами заросший. И вдруг вижу я – а из кустов тех стволы ружейные торчат! Хотел я Сашке сигнал подать, да только Сашка сам это дело заметил. Скомандовал дружинникам – те горохом с брони скатились, а сам в люк нырнул и башню стал в сторону врага разворачивать. Эх, вот только поздно. Всадник этот, что заманил нас, вдруг в сторону порскнул. Ах ты ж сволота такая, думаю, да как дам по нему из «Единорога». Тот так и покатился.

Но тут по нам и врезали! Весь склон белым дымом окутался. Ружья-то нам ничего бы и не сделали – броня, как-никак, двенадцатимиллиметровая. Однако мы завязли почти, скорость небольшая. Да врагов много – сотни три. Пули, как горох, по обшивке стучат. Шины в клочья порвало – даром что многокамерные! Встали мы окончательно. Ну, все, думаю, конец нам, только за просто так я не сдамся! Крикнул Витьке, чтобы уходил да моряка и связиста с собой прихватил. Как выбрались они с подбойного борта – я аж вздохнул с облегчением. А потом довернул ствол вправо-вверх и стал кусты длинными очередями поливать. И Сашка тоже жару поддает! Эх, хорошо! Вниз по склону «Берданки» покатились, ветки-сучья ссеченные да трупы вражьи! Вдруг со стороны противника тоже пулемет ударил.