Тепляков взял короткую паузу. Сам он не сидел, но уголовников инстинктивно считал генетически своими. Карась перед ним явно тертый, взывал к настоящей мужской солидарности. Начальником называет, уважуху выказывает.

– Ладно, стой пока.

– Спасибочки, гражданин начальник! – обрадовался Гриша.

– Но если кражи будут… Смотри! – напутствовал Жигалов, демонстрируя новичку свою значимость.

Стрельцов отреагировал без суеты. Взял в руки термос и кружку, предложил вежливо:

– Чифирнуть не желаете?

– Сам пей, – Жигалов брезгливо поморщился.

С утра состоялся тяжелый разговор с Москвой. Поставщики сразу сообразили, что раз уж заказчик так хочет заполучить карликовую свинью, то цену вполне можно заломить повыше. По-божески заломили, не беспредельно, но все равно неприятно. Крутикову удалось отбазарить процентов тридцать от накрутки, но неприятный осадок в душе все равно остался. И, психанув, он забыл дома ключи от рабочего кабинета. Обнаружил этот досадный промах уже в приемной. Чертыхаясь, поковырял карандашом в ригельном замке – тщетно.

Секретарша Степанида, крашеная глупая блондинка, меланхолично наблюдала за потугами начальника.

Крутиков раздраженно пнул дверь. Ему нужно было в кабинет срочно. Там документы об оптовых поставках сухого корма сразу в несколько магазинов города. Подписывать их – через полчаса.

Крутиков раздраженно пнул дверь:

– Черт, никак… Степанида, у нас что, запасных нет?

– Нет, Анатолий Сергеевич. Вы же сами их потеряли.

– Черт, блин. А почему новые не сделала?

– А вы не велели.

– Так сделай!.. – рявкнул Крутиков.

– Хорошо.

Степанида сделала в рабочем календаре пометку – сделать ключи.

– Как же я их забыл… – сокрушался директор.

– Давайте домой к вам отправим, – предложила секретарша. – Пусть привезут.

– Нет там никого… – Директор еще раз подергал ручку. – Все. Бесполезно.

Отошел от двери, скинул дубленку. За дверью зазвонил телефон.

На сей раз Крутиков выругался от души. Бросил секретарше:

– Чай поставь.

– Хорошо. – Степанида вновь стала черкать в календаре.

– Что ты там помечаешь? – взревел Анатолий Сергеевич.

– Чай поставить…

– Хорошо.

Степанида пошла набирать воду в чайник.

На стене кабинета Егорова висел портрет президента страны, на столе стояла фотография болонок. Президента Егоров видел нечасто, поскольку сидел к стене спиной, а болонок – ежеминутно. Парная фотография, Муся и Пуся в розовых бантиках, выражения мордочек серьезные, прижались друг к другу щечками: что за прелесть!

– Скоро уже, скоро, – ободряюще сообщил подполковник фотографии.

В дверь постучались. В кабинет просунулась небритая физиономия Жоры Любимова:

– Разрешите?

Сергей Аркадьевич спрятал снимок, сделал суровое лицо:

– Входите.

Вместе с Любимовым зашел Рогов:

– Звали, Сергей Аркадьевич?

– Вы что себе позволяете? – строго спросил Егоров. – Хамство, угрозы, на людей клевещете. У нас только суд виновным может признать. Забыли?

– О ком вы? Кого признать? – не понял Любимов.

– О директоре рынка. Ваше счастье, что он мне, а не прокурору пожаловался.