– Так вы с ним знакомы? – удивился Рогов.

– Конечно. Уважаемый человек, честный, – отрубил Егоров. – Я у него собак покупал. Да и вы, уверен, своих поросят…

– Поросят? – насупился Вася.

– Ну да! У вас же, говорят, три поросенка?

– Один, – обиделся Вася. – И не у меня, а у родственников. И с Кондратьевского, а не с Васильевского…

– Сергей Аркадьевич, – вмешался Любимов. – Разрешите материалы дела принести?

Как только Тепляков оказывался в приемной директора, Степанида тут же начинала мурлыкать хиты российской эстрады и шляться без нужды туда-сюда, демонстрируя стройную фигуру. Тепляков прямо и не знал, что делать. Степанида казалась ему похожей на овцу, а порой напоминала и некоторых других экспонатов птичьего рынка. Жигалову, напротив, она сильно нравилась, но безо всякой взаимности.

Сейчас секретарша заметалась по приемной, как взбудораженная курица.

– Степанида, – устало сказал директор. – Пройдись в третий сектор. Узнай, есть ли таблички «Осторожно, злая собака». Вчера кто-то жаловался, что закончились…

Степанида упорхнула, напоследок эффектно взмахнув пышной юбкой под носом Теплякова.

– Ну? – Крутиков подошел к окну – Который?

– Вон тот, в ватнике, с круглой харей. И с термосом. За шапками.

Крутиков внимательно оглядел Стрельцова через решетку окна:

– Не мент?..

– Да нет вроде, – протянул Тепляков. – Только освободился. Три ходки за квартиры. Я справку об освобождении читал. И мыши настоящие. И птички.

– Что справка… – поморщился Крутиков. – Они там и не такую сделают. А уж мышей…

Тепляков помолчал. Признал:

– Я не психолог. Так что, выгнать его? Могу морду начистить. Как бы случайно.

Крутиков тоже выдержал паузу, потом вздохнул:

– Да не надо. Позови-ка сюда.

Стрельцов как раз торговался с маленькой девочкой за серую мышку.

– Сколько стоит, дядя?

– Пятьсот рублей. – Задача Стрельцова была уберечь животных от акта купли-продажи. Всех «братьев и сестер меньших» нужно было вернуть сотрудникам Главка в целости и сохранности.

– Как это? – У девочки округлились глаза. – А вон там у тети такая же за пятьдесят!

– А там не такая же, девочка… Там другая! Моя в десять раз лучше… Нет, в тридцать!

– Чем же она лучше? – Юная покупательница оказалась пытливой.

– Она… – задумался Стрельцов. – Она живет в тридцать раз дольше, чем та. Та мышка живет три года, а моя – сто лет!

Девочка крепко задумалась. Стрельцов хотел добавить что-нибудь вроде «ты уже помрешь на фиг девочка, а мышка будет жить еще очень долго», но решил, что это непедагогично.

Может быть, девочка еще не все знает о смерти. И не дай Бог, заплачет. Пришлось найти другой аргумент:

– А еще она кусается очень хорошо!

– Хорошо?.. – тихо переспросила девочка.

– Отлично! В десять раз больнее других мышек!

Кажется, убедил…

– Нет, дядя, – решительно резюмировала покупательница, – мне такая злая мышка не нужна…

Материалы Любимов принес через пару минут. Рогов за это время обстоятельно рассказал о происшествии в лесу. Приврал, что есть свежие данные: недавно при перевозке в усыпленном виде в багаже у контрабандистов скончалось несколько каких-то особо редких болонок.