– Вася, – мальчики подбежали к решетке, а явно растерянный Толстой присел на корточки и принялся взлохмачивать им волосы, обоим одновременно. – А Васька говорил, что тебя убили, или казнили, потому что ты как тать стал, – наперебой загомонили они. – А нас к государыне взяли, пажами, смотри какой костюм, он новый, представляешь?

– Да-да, представляю. Вы за пару месяцев как вымахали, прямо настоящие мужчины.

– А еще, нам поручили шлейф за государыней нести на свадьбе, представляешь? – они так спешили поделиться своими успехами, что я даже плохо понимал, кто из них в этот момент говорит. – А еще нас учат. И Ваську учат, его в Императорскую канцелярию определили и им сам Дмитрий Кузин, личный секретарь государя занимается.

– Андрей, Борис, нам пора, – вперед выступил Митька и протянул руки, чтобы мальчики за них взялись. – Государыне могут понадобиться ваши услуги, и она огорчится, если вас не дозовется.

– Нам пора, Вася, – Андрей протянул руку и коснулся его щеки. – Ты же скоро выйдешь отсюда?

– Конечно, Андрюша, конечно выйду, – Толстой говорил, сжав зубы.

Я подождал, когда Митька их уведет, и только после того как хлопнула дверь, повернулся к все еще сидящему на корточках Толстому.

– Было нетрудно выяснить, что после того, как ваши старшие отдали Богу душу, ты взвалил на себя заботу о своих малолетних родственниках, – довольно равнодушно сообщил я ему.

– Детей не трожь, со мной делай, что хочешь, только их не трогай…

– Также было нетрудно выяснить, – перебил я его, – что, прежде, чем прийти сдаваться, ты, Василий, отдал все деньги им, чтобы было на что жить. И твое откровенно хамское поведение было направлено на то, чтобы отвести от них мой взор.

– Чего ты хочешь, а? – он продолжал сидеть, глядя на меня снизу-вверх. – Говори, чего хочешь, я все сделаю, ты же знаешь, только детей не трогай, они тут ни при чем.

– Они Толстые, – я равнодушно пожал плечами. – Но, как ты сам увидел, они обласканы и получили привилегии, какие и более знатным семьям не снились. А вот что с ними будет дальше, зависит только от тебя. Я детей не трону, не переживай, я не детоубийца, и дай Бог, никогда им не стану. Но я не могу поручиться, что, ежели со мной что случится, и мои близкие заподозрят в этом тебя, то с мальчишками будут продолжать миндальничать. А вообще, держать подле себя детей своих противников – это старинный обычай, почему бы им не воспользоваться?

– В заложниках, – практически выплюнул Василий. – Называй все правильно, держать в заложниках, – я снова пожал плечами.

– Да, можно и так сказать.

– Так что от меня требуется? Обещаю, что буду послушным, – и он хрипло расхохотался с корточек опускаясь на колени. На меня Толстой больше не смотрел. – Раз пошли на такие меры, значит, меня хотят заставить что-то сделать, а с такими гарантиями можно и выпускать, все равно что с веревкой на шее буду ходить.

– Да в общем-то ничего сверх необычного, – я даже не стал отрицать его слова. – На днях в Испанию выезжает небольшая группа людей с особым заданием. Ты поедешь с ними. Не переживай, если с тобой что-то случится, то о твоих братьях, и о родных, и о двоюродных я позабочусь. А старшему даже верну титул, ежели ты впрямь будешь послушным и все выполнишь как надо, – и тут он поднял голову и по его изумленному взгляду я сразу же определил, что он понял. – Да, все верно. Ты должен будешь убить де Лириа. И, Василий, не осрамись, сам понимаешь, что на кону.