– Думаю, что справлюсь, – Посошков слегка покраснел и кивнул. Я тогда протянул ему сундук с семенами. – Отлично. Тогда вот, мой посильный вклад в развитие парникового хозяйства, ну, кроме земли, денег на строительство и людей.

Он прижал к груди этот злосчастный сундук, что мать младенца, и, по-моему, больше его так и не выпускал из рук. В Новгороде я его высадил, велев добираться обратно на перекладных, снабдив письмом к Маслову, чтобы подтвердить полномочия в моем поручении отправляться в путь вместе с ним.

Мы уже подъезжали к Царскому селу, когда Митька, наконец, не выдержал.

– Я заметил, что мысль какая-то тебя посетила, государь Пётр Алексеевич, когда ты про земли с Посошковым разговаривал.

– Да, есть у меня одна идея, – подтвердил я его догадку немного рассеянно глядя в окно на снежный лес. – Вот что, Митя, подготовь-ка ты указ о том, что я, в связи со скорой свадьбой, в честь такого радостного события, дарую вольную тем крестьянам, что сбежали в Сибирь и на Дон. Вот только не просто так, а только тем, кто сам явится к губернатору и покается. Возвращать их домой никто не будет, но при одном условии. Они должны собрать товарищества, не менее, чем по пятнадцать-двадцать семей и начать обрабатывать государственную землю. При этом высаживать должны не то, что в башку взбредет, а только то, что укажут. Ну а я в честь своего счастья обязуюсь помочь им: предоставлю кредит на покупку лошадей, инструмента и семян. Отдавать же долг и по кредиту, и за побег они должны будут, отдавая ровно половину от того, что вырастят на протяжении десяти лет. В случае неурожая, я обязуюсь помочь: во-первых, не изымать урожай, во-вторых, помочь с семенами на следующий год. Но, тогда их долг продлится еще на год.

– И что, думаешь, придут? – Митька аккуратно закрыл блокнот и убрал свое дорожное перо и чернильницу-непроливайку.

– Нет, – я покачал головой. – Точнее, не так. Придет сначала малая часть, очень малая часть, которая мне поверит. Но, когда остальные увидят, что я не обманул, тогда, постепенно все и возвернутся.

– Пятнадцать-двадцать семей – это почти деревня, – заметил Митька.

– Да, я знаю. Они еще и разрастутся в итоге и переженятся. Ах, да. Не забудь добавить, что по истечению десяти лет они начнут платить стандартные налоги, а вот воинская повинность на них ляжет уже через три года. И следом подготовь еще один приказ, уже для солдат: срок сокращается до четырнадцати лет, и ехать он сможет, ежели пожелает, не только в Сибирь, но и на Дон, а также в Приволжье и на новые завоеванные земли – на выбор. Помощь при переселении, остается той же.

– Солдатам поблажки тоже к свадьбе приурочить? – деловито уточнил Митька.

– Да, – он кивнул и больше мы не разговаривали до самого Петербурга. Ну а когда приехали, то я тут же решил устроить большой сюрприз Мордвинову, сразу же рванув с проверкой в Петропавловскую крепость.

Глава 13

– Борька, песий сын, что мы здесь делаем? – в очередной раз спросил Репнин у сидящего напротив него Юдина, которому почему-то не свернул шею, а даже наоборот позволил втянуть вместе с Семеном Голицким в эту сомнительную авантюру.

Вот уже почти неделю они каждый вечер приходили в этот второсортный кабак, расположившийся на набережной Петербурга, и делали вид, что выпивают. При этом Юдин явно кого-то ждал.

– Да не ори ты, Юра, не хватало еще внимание к себе привлечь, – цыкнул на него Юдин. Семен сидел между ними тихо, неотрывно глядя в кружку с брагой, которую ему подал верткий мальчишка. – Мне весточка пришла с оказией, что на границе в карантине очень интересный гусь сидит, по дороге сюда, в Петербург.