-  Нет денег, не женись! - повысил голос священник. - Марью Ивановну я знаю, наша прихожанка, а вот тебя вижу впервые. Может, ты вор и разбойник!

    -  Меня вся Курская губерния знает! - вскричал оскорбленный Иван Иванович.

    -  Батюшка, можно вас на минутку, - потянул я за рукав попа.

    Отец Глеб удивленно посмотрел на шуструю юницу, потом гневно на скаредного жениха и, демонстративно повернувшись к последнему спиной, спросил раздраженно:

    -  Чего тебе, отроковица?

    -  Начинайте венчание, - попросил я, сунув ему в руку стольник. - У нас мало времени.

    -  А ты кто такая, девица-красавица? - удивленно спросил иерей, с ловкостью фокусника пряча деньги в широкий рукав рясы.

    -  Подружка невесты.

    -  Ну, коли так, то сразу бы сама подошла, а то вишь, курский богач за бумажный рупь ожениться собрался! Быстро окручивать?

    -  Время - деньги.

    -  Идите к алтарю, - пригласил отец Глеб новобрачных, - мне самому недосуг, у меня матушка животом мается, полечить ее нужно, - пояснил он мне, видимо, в оправдание своей спешки, - а тут всякие нам голову морочат.

    Кого он имел в виду, говоря «нам», отец Глеб не сказал, но я догадался сам.

    На церемонии венчания я присутствовал второй раз в жизни, и оба раза проходило оно по сокращенной схеме. Первый раз венчались мы с Алей, и тогда поп был сильно выпивши, второй теперь, и новая напасть - у матушки-попадьи заболел живот!

    Однако таинство есть таинство. Мы с Родионом Аркадьевичем встали за спинами брачующихся с венцами в руках, отец Глеб начал скороговоркой читать молитвы на старославянском языке, дьячок загнусавил себе под нос невнятные скороговорки. Процесс, как говорится, пошел, и вскоре кончился. Молодые обошли вокруг алтаря, обменялись кольцами, поцеловались и стали мужем и женой.

    Глава седьмая

    Счастливые молодожены торжественно вышли из церкви, мы со старичком-чиновником следовали за ними. На паперти начался ажиотаж, местные нищие составили шеренгу, рассчитывая на щедрое подаяние. Однако Иван Иванович растлевать подачками столичных бездельников был явно не расположен.

    -  Осади, - кричал он, как только нищие цеплялись за ноги, умоляя о подаянии. - Осади, кому говорю!

    Мне это с самого начала не понравилось, тем более что экипаж, который должен был нас ждать у церковных ворот, куда-то исчез. Нищие, не дождавшись пожертвований, потеряли к новобрачным уважение и начали проявлять явную агрессию. Забыв о своей сирости и убогости, они принялись насмехаться над молодыми и ругать их небожественными словами. Марья Ивановна попыталась уговорить мужа подать нищим хоть что-нибудь, дабы избежать конфликта. Однако Иван Иванович, введенный в раздражение еще отцом Глебом, совсем осатанел и вместо того, чтобы побыстрее уйти, остановился посередине паперти и начал переругиваться со всей нищей компанией.

    Я уже понял, что ничем хорошим для нас это не кончится, но не знал, как утихомирить Рогожина. К тому же Марья Ивановна, вместо того чтобы проявить волевые качества и настучать мужу по крыше, разразилась рыданиями. Один старичок Родион Аркадьевич скромно отошел в сторонку, и как мне показалось, был в восторге от дармового развлечения.

    Гам и гвалт нарастали. Нищих собралось человек двадцать, и все кричали, оскорбляя молодых. Событие приобретало библейские черты чудесных исцелений: согбенные горбуны распрямлялись, слепые прозревали, а калеки обретали недостающие конечности.