Думаю, что вначале ни трактирщик, ни его товарищи не поняли, что, собственно, здесь происходит. Как уже понятно из рассказа, один из местных мафиози полз к церкви умирать; другой катался по земле, теша жестокие сердца криками и стенаниями, и это привлекало внимание зрителей. Кроме того, обращали на себя внимание девица восточной внешности и небольшого роста в распахнутом салопе, с саблей в руке; встрепанная женщина в приличном платье, закрывающая лицо руками; упитанный мужчина с разбитой головой, пытающийся подняться на ноги.

    -  Поликарп Иваныч, глянь - это же твоя Марья! - вдруг закричал один из прибывших, разномастно одетый парень, типичный житель городской окраины.

    Поликарп подскочил на месте как ошпаренный и с первого взгляда узнал сестрицу. У него от удивления, в самом прямом смысле, открылся рот и отвисла челюсть. Он глупо пялил на сестру глаза и глотал комки, один за другим застревающие в горле. Наконец, он смог говорить:

    -  Марья? Ты как? Почему? - и закричал, срываясь на визг: - Марш домой!

    Марья Ивановна взяла себя в руки и вместо того, чтобы ответить брату, помогла Рогожину встать на ноги. Потом повела плечом и негромко, но веско и многозначительно представила того всей собравшейся публике:

    -  Это мой муж Иван Иванович, курский помещик! Я теперь, Поликарп Иванович, не в твоей, а в его воле!

    Поликарп ничего не понял, помотал головой, как будто отгоняя наваждение.

    -  Я тебе замуж идти дозволения не давал!

    -  А я у тебя и не спрашивала, ты мне, чай, не батюшка!

    -  Марья, - теряя уверенность, произнес Поликарп, начиная понимать, что произошло. - Марья, вернись, - договорил он жалким, потухающим голосом.

    -  Так это и есть твой брат? - вмешался в разговор Рогожин, растеряно глядя по сторонам. Было видно, что он еще не пришел в себя и после трепки порядком растерял недавний пыл. - Иван Иванович Рогожин, - сказал он в сторону Поликарпа и отвесил тому полупоклон.

    Поликарп только скрипнул зубами.

    -  Марья, гляди, жалеть будешь! - сказал он сестре, игнорируя Рогожина. - Мы с тобой миром не разойдемся - ты меня знаешь!

    -  Ты меня тоже! - ответила та, глядя на брата мрачным, убивающим взглядом. - Не стой на моем пути, Поликарп, ох, не стой!

    -  Татарином своим пугаешь? - взвился он. - Да я его на одну руку положу - другой прихлопну, мокрое место останется!

    -  Вон он - хлопай! - сказала Марья Ивановна, кивая на меня.

    Все люди, находящиеся в церковном дворе, как по команде, обернулись в мою сторону, Поликарп впился тяжелым взглядом и сразу узнал. Это видно было по тому, как напряглось его лицо, стали ненавидящими глаза.

    -  Ты, татарва! - проговорил он тихо, но с кипящей в глазах ненавистью. - На, получи!

    Быстро, так что если бы я не следил за каждым его движением, то непременно опоздал бы, он сунул руку за пазуху и выхватил спрятанный под сюртуком пистолет. Два выстрела грянули почти одновременно. Однако первый был подготовленный, прицельный, а второй, торопливый, ушел в воздух, Поликарп качнулся вперед и пошел на меня с дымящимся разряженным пистолетом. Не дойдя двух шагов, споткнулся и, еще продолжая жить и ненавидеть, попытался поднять руку с бесполезным оружием.

    -  Будь ты проклят! - сказал он негромко, как будто по инерции. - Ты! Все ты!

    Проговорив все это, он мягко осел на землю на ослабевших ногах.