Ты увидишь себя на сцене, Павла, сестру, Дашу. Там будут и другие персонажи этих сгустившихся в плотную вязкую массу восьми дней сентября: Борис Львович, Игнатов, Рамзан, Заболотный. Своей чередой пройдут другие участники трагикомедии — Татьяна Павловна, Меркулов, Котюков, Сеня, Иерусалимский, Колдобин, отец Кассиан и все прочие. Будет живой отец в сумасшедшем доме. Будут священники и бандиты, лжецы и правдолюбцы. Будет любовь и смерть, они всегда ходят рядом. Будут поиски денег и поиски ответов на вековечные вопросы, которые стоят перед человеком неизменно.

Их всего четверо, вот они: «Что в жизни святого?», «Для чего мы живем?», «Зачем нам дан разум?» и «Почему мы должны умереть?» Счастлив тот, кто найдет для себя ответы на них. Хотя бы на один. Но это те загадки, которые каждый для себя решает по-своему, стремясь прежде всего обмануться. Поэтому он остается так же далек от истины, как в начале пути, когда и не задумывался над смыслом своего существования.

Я сидел возле телефона и ждал. А занавес всё не поднимался.

Сестра два раза выглядывала из комнаты, видела мое застывшее лицо и качала головой. Но ничего не говорила. Наверное, она понимала меня в эти минуты. И я знал, что сейчас как-то решается моя судьба. Почему-то я был уверен в этом. И вот наконец-то раздался телефонный звонок. Я поспешно схватил трубку, чуть не опрокинув аппарат. Это была она, Даша. Голос у нее был действительно очень взволнованный, прерывистый. И плохо слышно.

— Ты где? — прокричал я. — Что происходит?

— Я перезвоню, — сказала она.

Прошло, наверное, еще минут десять, а мне казалось, что несколько часов. Я едва с ума не сошел от ожидания. Сердце совсем из груди выскакивало. Телефон вновь зазвонил.

— Коля, слушай меня внимательно, — сказала она. — Я уезжаю.

— Что? Куда?

— Погоди, не перебивай. Я тебе сейчас всё расскажу. Во-первых, там, на теплоходе, у Павла украли все деньги. Ну, тот белый конверт, который ему передал Котюков.

— Это Заболотный! — проорал я в трубку. — Его работа!

И подумал: «Теперь-то его с собаками не сыщешь, в песок зарылся, только ноздри торчат…»

— Может быть, не важно, — продолжила Даша. — Сейчас это уже не имеет значения. Павел хотел отдать деньги Рамзану, чтобы откупиться. А утром всё равно поехал на рынок. Я тоже там была, рядом.

Дальше она стала рассказывать сбивчиво, часто обрывая фразы, немного путаясь, но я выяснил для себя следующую картину. Позже я восстановил и отдельные ее фрагменты.

У Павла с Рамзаном произошел на рынке очень серьезный разговор, закончившийся таким рукопашным боем, что мне и не снилось. Лотки переворачивались, за которыми Рамзан пытался спрятаться. А с Павлом справиться не могли. Он словно одержимым стал, крушил всё и всех подряд. Самсон в гневе. Я представлял себе, что там происходило. Но вызванная милиция Павла всё же скрутила. Его отвезли в местное отделение. Поскольку там у Рамзана всё было схвачено, Павла начали бить. И, конечно же, обнаружили в кармане, пакетик с героином. Старый прием, чтобы накатить срок. Могли бы еще и патроны подбросить.

Словом, дело совсем плохо поворачивалось. Хорошо, что сама Даша не растерялась. Не пала духом.