— Еще бы! — усмехнулся Заболотный, внимательно поглядев на него, словно прицениваясь. — Зрелищно. Радикально. Только опасно. Смотря на кого нарвешься. Можно и без головы остаться. Откусят. Ну-с, ладно… Потащил я их вновь к атаману Колдобину, думал, старик, после «Боингов»-то, расчувствуется, отвалит теперь хоть сколько-нибудь на православную часовенку. Да и у меня к нему одно дельце было, давнее. Я у него при казачьем войске хотел некое структурное подразделение создать, миссию. Пусть чисто номинальную, но чтоб не регистрироваться самостоятельно. За спиной атамана удобнее. Обхаживал три месяца и вчера, наконец-то, уломал.

Заболотный взял со стола папку с застежками, вытащил оттуда какие-то гербовые бумаги с печатями, стал хвалиться.

— Вот она — казачья православная миссия, а я теперь — ее начальник. С правом открывать отдельный финансовый счет в банке, иметь собственную печать и так далее. Это — реальность, это тебе не мифический фундамент под часовенку в Лысых Горах. Тут развернуться можно. Закрутить дело. Сеня у меня будет главным помощником, я решил. Вступай и ты в мою миссию.

— Постой, что вы вообще собираетесь делать? — спросил я.

— Ну… как что? — развел руками Заболотный. — Собирать гуманитарную помощь по организациям для нуждающихся. Шмотки, продукты, книги для библиотек — православную литературу. Солдатам нашим в Чечню отправлять. Сами туда ездить станем, окормлять их. Выбивать деньги под различные проекты. Чем все занимаются, тем и мы будем.

— Вот! — не утерпев, вскричал я. — Деньги выбивать — для этого тебе нужна миссия!

— Я намерен вести беспощадную войну с тоталитарными сектами, — важно ответил Заболотный. — Только не так, как Павел, на улице, а стану выпускать собственную газету. Ты моих планов не знаешь.

— Знаю! — махнул я рукой, — Экий секрет нашелся. Тебе лишь бы засветиться где, хоть в цирке. Ты себя на любом поприще проявишь.

— Ну и проявлю! — надулся Мишаня, сверкнув на меня желтым кошачьим глазом. Потом промолвил: — Насчет миссии ты, все же, подумай. Это — невспаханное поле. И Борис Львович приветствует. Может, субсидировать станет.

— Хорошо, Бориса Львовича мы пока в сторонке оставим, — сказал я. — А что же Павел? Получилось у него что-либо с Колдобиным? Ты-то свое дельце устроил под шумок, а он?

— Ни да, ни нет, — ответил Заболотный. — Атаман обещал решить этот вопрос до конца недели. Вроде бы, должны появиться лишние деньги. Может быть, выделит. Надо ждать. И надеяться. Так-то, брат Коля. Верь и жди. До судного дня, — добавил он со смехом.

Меня поразило, что и Сеня тоже засмеялся, очень тихо, словно боясь, что его услышат.

— Ну а потом? — спросил я. — Я вас ждал у дома Татьяны Павловны. Куда подевалась?

— Мы у Колдобина засиделись допоздна, — сказал Заболотный. — То, сё, чаепитие, разговоры. Затем в ещё одно место отправились. А в квартиру Татьяны Павловны попали глубоко вечером. Она знала, что я жильца везу, записка отца Кассиана и не потребовалась. Комнату Павлу выделили, а вот Сеню я с собой увез. Тут места хватит.

— А Даша, Даша-то как? — не сдержался я.

— Что — Даша? — вскинул брови Заболотный. — У нее накануне с Татьяной Павловной какой-то скандал вышел, но я не вникал.

— Сама-то она была дома?

— Не знаю. Если и была, то сидела в своей комнатке, запершись.