–Надо же! – Мария недоверчиво посмотрела на Шахова. – Вы уловили самую суть моего характера. Но я не верю в логическую цепочку ваших умозаключений. Сделать такие выводы, только взглянув на мое жилище, невозможно. Скорей всего вы что то разузнали обо мне. Правда, не понимаю, зачем вам это понадобилось.

– Вы можете думать, как вам будут угодно. Но моя интуиция подсказывает, что вещь, которую нашли мои рабочие, разбирая завалы в ваших фамильных развалинах, может представлять для вас определенную ценность. Хотя на первый взгляд это просто мусор.

– И что за вещь? – Марии вдруг овладела нетерпеливость.

– Вот посмотрите, – протянул Шахов Марии сверток, который до сих пор держал в руках.

Мария осторожно взяла находку и стала разворачивать сверток. Когда был снят последний слой газеты, она увидела старую, потемневшую от времени шкатулку. Мария открыла шкатулку и увидела там несколько старинных тетрадей.

С максимальной осторожностью Мария взяла одну из тетрадей и открыла ее. Шахов подошел к ней и стал рядом. Он заметил, как слегка подрагивают ее пальцы.

– Тут написано не по русски, – зачем то пояснил Шахов, хотя это было понятно и без его слов.

– Это французский, – сказала Мария и перевернула несколько страниц.

–Вы знаете французский? – спросил Шахов.

– Да, я учила его в институте, учительница хвалила меня, – ответила Мария. – Но все равно понадобится словарь, чтобы разобрать эти записи. К тому же они сильно выцвели.

– Уверен, что у вас это получится.

– Спасибо, что принесли мне эти тетради, – Мария с благодарностью посмотрела на Шахова.

– Надеюсь, они будут вам полезны. А сейчас разрешите откланяться. Мне пора. – Шахов подошел к двери и, открыв ее, собирался уже покинуть квартиру. Но Мария остановила его.

–Александр Николаевич, позвольте задать вам один вопрос.

– Я весь внимание. – Шахов остановился и посмотрел на Марию.

– Скажите, вам что нибудь известно о планах администрации области относительно Сабуровки?

– Я в курсе, но только в самых общих чертах. Единственно, что я знаю наверняка, что скоро всю эту деревню снесут под ноль. Хотя даже слово деревня это слишком много для того количества дворов, что там осталось.

– И вы так спокойно об этом говорите? – Мария задохнулась от накатившего на нее возмущения.

– А что я, по вашему, должен делать. Посыпать голову пеплом и лить крокодиловые слезы?

– Но ведь там же люди!

– Их не оставят на улице или в чистом поле, поверьте. Всем им предоставят крышу над головой. Вполне нормальная практика.

– То то и оно, что крышу и стены, да и только, – с горечью выдохнула Мария. – А эти люди всю жизнь прожили на земле, состарились на ней и хотят там же закончить свои дни. Перевезти их в другое место – это все равно, что взять укоренившийся росток и пересадить его в бесплодную почву.

– Я и без вас это понимаю, только не понимаю, вы для чего мне это все рассказываете? Я ведь никак не влияю на процесс, который уже давно запущен вице губернатором Пумпянским. Он вот вот начнет приводиться в исполнение.

– Напрасно вы прибедняетесь, – возразила Мария.– Можно встать на защиту этих людей, поднять общественность и остановить этот беспредел.

– У меня и без того своих дел полно.

– Значит, вам наплевать на людей?– Мария осуждающе посмотрела на Шахова.

По лицу Шахова Мария заметила, что этот вопрос сильно не понравился ее собеседнику.

– Я просто не собираюсь связываться с группой Пумпянского.