Помощь «Мэтта» была неоценима.

Кроме того, Бенедикт скучал по охотнице. Он придумал, как использовать Доун в интересах Подземелья, и оправдывал растущую привязанность к девушке возможной выгодой. Целый месяц, во время режима строгой изоляции, он мог ей только звонить. Придумать, почему он столь долго отсутствовал, оказалось проще простого.

Все было очень легко!

Участие в спектакле доставляло Мастеру несказанное удовольствие, хотя Сорин и не одобрял его затею. Бенедикт соблюдал стопроцентную осторожность. Сыну пришлось смириться — все эти авантюры пробудили у отца интерес к жизни. Кто оспорит его право жить, как нравится?

Сорин замолчал. Склонив голову, он думал об Эве.

— Ты слишком ей доверяешь, — наконец заметил молодой вампир.

Бенедикт с любовью смотрел на Эву Клермонт, прекрасного белокурого ангела, и сердце Мастера переполняла радость: вот оно, воплощение подлинной красоты! Он не обратил внимания на взгляд, который актриса устремила на Фрэнка, — взгляд, полный жгучего желания. В ее присутствии старый вампир испытывал тот же восторг, какой охватывал его когда-то в храме.

— Я доверяю ей целиком и полностью, Сорин.

— Разумеется, Мастер. Но ты же знаешь Избранных! Они покорили своим лицедейством весь мир. Представь, вдруг ты тоже во власти их очарования?!

Бенедикт чувствовал, что начинает злиться.

— Ты постоянно твердишь одно и то же! — Мысли вампира звучали, словно глухое рычание. — Не я ли все это создал, а?

Сын не ответил. Мастер расценил молчание как знак согласия и смягчился.

— Или ты обрадуешься только тогда, когда я принесу голову Лимпета, насаженную на кол?

Сорин взглянул на одностороннее окно-зеркало и улыбнулся создателю.

— О! Еще как обрадуюсь!

— Что ж, пора избавиться от нашего врага… не привлекая внимания, как обычно.

Сорин рассмеялся. Эва отвлеклась от безмолвствующего мужа, посмотрела вампиру в лицо, взглянула на окно и вызывающе вздернула подбородок. При виде объекта своего обожания Мастера охватил священный трепет. Забыв об осторожности, повелитель приник к стеклу.

Глава 27

Шрамы

Доун, спотыкаясь, взбежала на порог офиса агентства «Лимпет и партнеры»; неожиданно вспыхнувший ультрафиолетовый свет резанул глаза.

Оглушительно бахнув дверью, охотница влетела внутрь и позвала:

— Кико!

Вопль прозвучал так истошно, словно Доун висела над пропастью, что, пожалуй, отчасти было правдой. Все утратило смысл. Ей казалось, только собственная гибель поможет исправить ситуацию. А затем можно заново восстать из пепла. Ее тоненький голосок тонким эхом разлетелся по дому.

Почему же все молчат?!

Доун разозлилась и кинулась к дверям, ведущим в лабораторию Брейзи. Она не сомневалась, что там закрыто, но хотела на всякий случаи проверить. Она молотила дверь кулаками, пинала ногами и испытывала какое-то мазохистское удовольствие, вымещая на ней свое горе.

Охотница безостановочно лупила равнодушные доски, еле сдерживая подступающие рыдания.

— Черт! Черт, черт! — Она лягнула дверь пяткой, еще раз и еще, а потом, выдохшись, обессилено прислонилась к ней затылком. — Черт… бы… все по… брал…

Раздался щелчок. Доун вздрогнула. Дверь медленно открывалась. Тяжело дыша, охотница ждала, что будет дальше. Брейзи охраняла свою вотчину так же ревностно, как спецслужбы — секретный оружейный завод. Доун могла лишь строить догадки, одну другой невероятнее, что происходит в недрах лаборатории. Какие научные эксперименты и фантастические изобретения скрывали эти стены? Запрятав страдания поглубже, девушка вытерла слезы и шагнула внутрь.