Расцветка у ларла обычно рыжевато-коричневая или черная. Черные ларлы ведут преимущественно ночной образ жизни; и самцы и самки обладают гривой. Рыжие ларлы, которые охотятся в любое время, когда голодны, и которые распространены гораздо шире, не имеют гривы. Самки обоих видов обычно меньше самцов, но столь же агрессивны и часто гораздо опаснее, особенно поздней осенью и зимой, когда у них есть детеныши. Я как-то убил самца рыжего ларла в Вольтайских горах всего в пасанге от города Ара.

    Услышав рев этого зверя, я отбросил плащ, поднял щит и приготовил копье. Меня удивило, что в Сардаре можно встретить ларла. Как он туда попал? Возможно, местный. Но чем он питается в этих голых утесах? Я не видел никакой добычи, если не считать людей, входящих в горы, но их кости, разбросанные, белые, замерзшие, не были расколоты и изгрызены; на них не было следов пребывания в челюстях ларла. Но тут я понял, что это ларл царей-жрецов, потому что в этих горах ничто не может жить без их согласия; значит, его кормят цари-жрецы или их слуги.

    Несмотря на свою ненависть к царям-жрецам, я не мог не восхищаться ими. Никому не удавалось приручить ларла. Даже детеныши ларла, если их выращивали люди, достигнув зрелости, ночью в приступе атавистической ярости убивали своих хозяев и под тремя лунами Гора бежали из домов людей, бежали в горы, привлекаемые инстинктом туда, где они родились. Известен случай, когда ларл прошел больше двадцати пяти сотен пасангов в поисках расщелины в Вольтайских горах, где он родился. У входа в эту расщелину его убили. За ним следили охотники. Среди них был старик, который когда-то поймал детеныша. Он и узнал место.

    Я осторожно шел вперед, подготовив к броску копье, готовый закрыться щитом от предсмертных бросков животного, если удар копья будет удачным. Жизнь моя в моих руках, и я был этим доволен. Другой жизни мне не нужно.

    Я про себя улыбнулся. Я первое копье: здесь просто нет других.

    В Вольтайских горах отряды охотников, в основном из Ара, крадутся к ларлу с большими горянскими копьями. Обычно они движутся цепочкой, и тот, кто впереди, называется первым копьем, потому что делает первый бросок. Бросив копье, он падает на землю и закрывает тело щитом, и так же поступает каждый следующий за ним. Это позволяет всем по очереди бросить копья и дает некоторую защиту в случае неудачного броска.

    Но главная причина становится ясной, когда узнаешь о роли последнего в цепочке, которого называют последним копьем. Бросив оружие, последнее копье не может ложиться на землю. Если он так поступит, любой из выживших товарищей убьет его. Но это происходит редко, потому что горянские охотники страшатся трусости больше, чем когтей и клыков ларла. Последнее копье должен оставаться на ногах, и, если зверь еще жив, встретить его нападение мечом. Он не ложится на землю, чтобы оставаться в поле зрения ларла и стать объектом нападения обезумевшего раненого зверя. Таким образом, если копья не попали в цель, последнее копье приносит себя в жертву ради своих товарищей, которые тем временем могут убежать. Такой обычай кажется жестоким, но он приводит к сохранению человеческих жизней: как говорят горяне, лучше пусть умрет один, чем многие.

    Первое копье обычно лучший метатель, потому что если ларл не убит или серьезно не ранен первым же ударом, жизнь всех остальных, а не только последнего копья, в серьезной опасности. Парадоксально, но последнее копье

    -  это обычно самый слабый и наименее искусный из охотников. То ли горянские охотничьи традиции жалеют слабых, защищая их более меткими копьями, то ли наоборот - презирают их, считая наименее ценными членами отряда, не знаю. Зарождение этого охотничьего обычая теряется в древности, он такой же древний, как сам человек, его оружие и ларлы.

    Тропа крутая, но подъем облегчают ступени.