Если бы я встретил его в своем мире, этого маленького полного веселого джентльмена, с его ярким лицом и добродушными манерами, я решил бы, что он англичанин, из числа тех, кого так редко можно встретить в наши дни. Если бы такой встретился в восемнадцатом столетии, он оказался бы жизнерадостным шумным деревенским сквайром, нюхающим табак, считающим себя центром земли, любящим подшутить над пастором и ущипнуть служанку; в девятнадцатом веке ему бы принадлежал старый книжный магазин, и он работал бы за высоким столом, очень старомодным, держал бы свои деньги в носке, раздавал бы их всем по первой просьбе и публично читал вслух Чосера и Дарвина, вызывая ужас посетительниц и местных священников; в мое время такой человек мог быть только профессором колледжа, потому что других убежищ в моем мире для таких людей почти не осталось; можно представить себе его укрывшимся в университетском кресле, может быть, даже с подагрой, он отдыхает в своей должности, попыхивая трубкой, любитель эля и старинных замков, поклонник непристойных песен елизаветинского времени, которое считает частью богатого литературного наследия прошлого и с которым знакомит поколения недавних выпускников Этона и Харроу. Маленькие глазки, мигая, рассматривали меня.

    Я вздрогнул, заметив, что зрачки у этого человека красные.

    Лицо его чуть заметно раздраженно поморщилось, и мгновение спустя он снова стал прежним веселым и добродушным.

    -  Идем, идем, - сказал он. - Заходи, Кабот. Мы тебя ждем.

    Он знает мое имя.

    Кто меня ждет?

    Но, конечно, он должен знать мое имя, а те, что ждут, это цари-жрецы Гора.

    Я забыл о его глазах, почему-то мне это перестало казаться важным. Может, подумал, что ошибся. Но я не ошибся. Человек отступил в проход.

    -  Идешь? - спросил он.

    -  Да.

    -  Меня зовут Парп, - сказал он, еще больше отодвигаясь внутрь. Затянулся, выпустил дым. Повторил: - Парп, - и снова затянулся.

    Руку он не протянул.

    Я молча смотрел на него.

    Странное имя для царя-жреца. Не знаю, чего я ожидал. Он, казалось, почувствовал мое удивление.

    -  Да, - сказал человек, - Парп. - Он пожал плечами. - Не очень подходящее имя для царя-жреца, но я и не очень царь-жрец. - Он захихикал.

    -  Ты царь-жрец? - спросил я.

    Снова на его лице появилась мгновенная тень раздражения.

    -  Конечно, - сказал он.

    Казалось, сердце мое остановилось.

    В этот момент один из ларлов неожиданно рявкнул. Я вздрогнул, но, к моему изумлению, человек, назвавший себя Парпом, побелевшей рукой сжал трубку и задрожал от ужаса. Через мгновение он пришел в себя. Мне показалось странным, что царь-жрец так боится ларлов.

    Не взглянув, иду ли я за ним, он неожиданно повернулся и пошел в глубь прохода.

    Я подобрал свое оружие и пошел за ним. Только грозный рев прикованных ларлов, когда я проходил между ними, убеждал меня, что я не сплю, что я действительно пришел к залу царей-жрецов.

    4. ЗАЛ ЦАРЕЙ-ЖРЕЦОВ

    Как только я двинулся за Парпом по коридору, вход за мной закрылся. Помню, как я бросил последний взгляд на Сардарский хребет, на тропу, по которой пришел, на голубое небо и двух снежных ларлов, прикованных по обе стороны от входа.