В машине я почти заснула. Болезнь еще сказывалась. Я попросила Александру отвезти меня домой, где мне полагалось сделать очередной укол.

Галя осталась без работы. После пиелонефрита мне нельзя было ни в баню, ни на массаж. Я отпустила ее домой, в отпуск, и взяла обещание, что через месяц она вернется. Ее отъезд казался мне катастрофой, но уже через три дня я забыла о ней.

«С глаз долой — из сердца вон», — эти дурацкие поговорки постоянно вертелись у меня на языке. Интересно все-таки, как там Лондон? То есть Ванечка?

Александра, засунув руки в карманы, разбивала ногой глыбы снега, застывшего перед моими воротами. Я сидела в машине и наблюдала за ней через лобовое стекло. Судя по шевелению ее губ, она материлась. Не потому, что ей не нравилось разбивать снег ногой, а потому, что это входило в собранный ею для себя образ. Она была похожа на недоделанного мужчину. «Надо с ней поговорить», — решила я и выстроила в уме сложную логическую цепочку, которая в итоге должна была убедить ее стать более женственной. «Если бы мне нужен был мужчина, я бы взяла мужчину, а не тебя, — с этого я собиралась начать. — И мужчинам, когда они хотят иметь женщину, нужны существа, абсолютно от них отличающиеся; нежные, изящные, одним словом — женственные!»

— Вот ты какой сексуальной ориентации? — спросила я Александру, когда она села в машину, выбросив изо рта бычок и наполнив салон запахом дешевого табака. Это было начало разговора, и я уже собиралась перейти к следующей фразе, когда до меня дошел смысл ее ответа.

— Пятьдесят на пятьдесят, — честно сказала она, словно вышибла из-под меня стул. И выжидательно посмотрела на меня в зеркало.

Слава богу, зазвонил телефон.

Я сообщила бухгалтеру, что через полчаса буду в офисе.

— А можно собрать все наши долги и выплатить транш банку? — спросила я ее, сидя в своем кабинете. Теперь, когда половина сотрудников разбежалась, а вторая смотрела на меня изучающе-сочувственно, обстановка моего кабинета казалась мне излишне нарядной и пафосной. Как будто я надела горнолыжный костюм от Chanel, а кататься не умела. Со мной такое однажды случилось. Когда я думала, что мне хватит двадцати минут, чтобы освоить этот вид спорта.

— Вот отчеты. Мы собрали все деньги. Вчера. Я заплатила налоги — уже февраль.

Ничего. Я собиралась быстро организовать развозочную кампанию. К тому моменту, как Сергей сбежал, у меня уже все было готово. Это, конечно, не бог весть какие деньги, но долги погашу и людям дам работу. Я поискала на столе договоры о намерениях, подписанные с несколькими складами.

Я попросила секретаршу ни с кем меня не соединять. Я решила выйти из офиса не раньше, чем разберусь со всеми своими проблемами.

Но сначала мне надо было сделать один звонок.

С некоторых пор я чувствовала ответственность за семью моего водителя. Я искренне беспокоилась, принимает ли он прописанные ему лекарства. Он должен был выздороветь.

Трубку взял он сам.

Отрапортовал коротко, по-военному.

— Мы не хотели вас расстраивать, — сказал он в конце, — думали, вы в больнице.

Я взяла с него слово, что обо всех происшествиях он будет извещать меня сразу.

Повесила трубку. Набрала директору ЧОПа. Я сдерживалась как могла, но все равно начала кричать на него. Орать было гораздо легче, чем представлять себе, что сейчас происходит в этой квартире с обгоревшей дверью.

— Им сожгли дверь! Ты говорил, что твои ребята лучшие! Любой идиот может оглушить твоего охранника! Там больной человек и старая женщина!

Он вяло оправдывался. Охранника действительно оглушил какой-то мужчина, который поднимался по лестнице с собакой. Охранник подумал: сосед — и подпустил его слишком близко. Дверь подожгли.