Блонди вырывалась и краситься «Саламандрой» не хотела. Но мы твердо решили сделать ее Артемоном.

Когда сиреневой осталась одна левая лапа, ей удалось вырваться. Она побежала прямо по столу в сторону танцующих. Мы ловили ее, сшибая бокалы и опрокидывая шампанское себе на одежду. Она спрыгнула на пол.

— Лови ее! — закричала я, расталкивая всех на своем пути.

— Лови собаку! — кричала Катя в азарте погони.

Собаку поймал Катин олигарх.

— Артемон! — радостно улыбнулась я.

— Блонди? — с ужасом произнесла Кира.

— Привет, — сказала Катя, глядя на перепачканные руки олигарха.

Мы пили шампанское за его столом, и я забыла про свою диету.

— Здорово ты постриглась. — Он трогал Катин ершик на голове. Она старалась молчать, чтобы он не догадался о сути наших частых походов в туалет.

Он пытался ее разговорить. Она не отвечала. И так — полночи.

Домой он отправил ее со своей охраной. Олеся, Кира и Артемон уехали раньше.

Я села с Леной в ее машину, а впереди поехала Александра в моей.

Перед постом на Кольцевой дороге я позвонила своей водительнице.

— Слушаю, — строго ответила Александра.

— Увидишь гаишников — начни вилять. А то Лена выпила, — попросила я.

Перед постом она начала бросать машину из стороны в сторону так, что гаишники летели к ней буквально на крыльях, не забывая изо всех сил свистеть в свисток и размахивать дубинками.

— Что мне делать? — растерянно спросила Лена, наблюдая за этой суетой.

— Езжай спокойно. Ни на кого не обращай внимания.

В районе Барвихи мы простились, и я пересела к Александре.

— Я буду звать тебя Алекс, — напомнила я ей.

20

Я лежала в постели и размышляла о том, как в моей тридцатиметровой спальне могла уместиться двухкомнатная квартира моего детства. С кухней и совмещенным санузлом. Я мысленно чертила границы помещений, выкрадывая места для кладовки и гардеробной (не помню, были ли они там?), и у меня получался довольно просторный домик для Барби. Я населила его двумя детьми (у меня был брат), мамой и папой. Вышло здорово, если представить себя ребенком. Потом вообразила себя мамой — не так много уборки, потом папой — и уехала на футбол. На этом моя потребность фантазировать не исчерпалась, и я попыталась представить себя их собакой. В домике для Барби — двухкомнатной квартире с кухней и санузлом — моей спальне. Ничего не получалось. Не получалось представить себя и кошкой. Я подумала, что курение наркотиков плохо действует на воображение.

Я спустилась вниз. Всюду был порядок, в столовой сервирован чай.

— Завтракать будешь? — доброжелательно спросила Алекс. Она сидела на диване, листая «АД».

— Видела филиппинку? — поинтересовалась я.

Алекс кивнула. Видимо, филиппинка оставалась незримой только для меня.

Я позавтракала в полном молчании и отправилась на работу с Алекс за рулем. После вчерашнего недиетического вечера почки не болели, из чего я сделала вывод, что абсолютно здорова. Но на всякий случай порцию таблеток увеличила вдвое.

У меня ничего не получалось.

Моя идея с развозочной кампанией трещала по швам, как женская рубашка на качке-чемпионе.

Склады, с которыми я хотела работать, давно нашли себе других партнеров.

Магазины расторгали договоры со мной.

Я чувствовала себя маленькой девочкой, которая хотела накрасить губы, а вымазала все лицо.

Я качалась на ножках плюшевого кресла, и апатия делала плюшевой меня саму.

Мои мозги уютно свернулись в моей голове и, наверное, задремали.