— Меня будут судить, прежде чем отправят на виселицу? У меня есть время привести в порядок мундир, или удобная маленькая виселица уже ждет меня здесь, на заднем дворе?

Уэстлейк склонил голову набок, и в его глазах наконец-то заплясали веселые искорки.

— Я не собираюсь вас казнить. Более того — я хочу вам помочь.

Ну вот. Наконец-то.

Синджон прищурился.

— Почему вы это делаете?

На губах Уэстлейка застыла ледяная улыбка, совершенно неспособная приободрить кого бы то ни было.

— Дойдем и до этого. А пока скажите, вы слышали, о чем разговаривали леди Эвелин и напавший на нее человек?

Синджону удалось услышать разговор о каком-то таинственном знамени, но его внимание привлек тихий возглас леди Эвелин, слова «прошу вас», сорвавшиеся с ее губ, когда она заглянула ему в глаза. Не сломал ли негодяй ей руку? Его собственная рана ныла от беспокойства за леди Эвелин.

— Я услышал, как она закричала, — ответил Синджон. — Когда я к ним подошел, нападавший что-то требовал от нее. Я подумал, что этот человек хочет удовлетворить свою похоть.

Уэстлейк поджал губы и стал похож на старую чопорную служанку.

— Только не в этом случае. Человек, напавший на леди Эвелин, — французский шпион. Он прибыл в Лондон, чтобы расспросить ее о пропавшей ценности. Он считает, будто она прячет ее у себя, пока лорд Филипп в бегах.

Губы Синджона растянулись в дерзкой ухмылке.

— Ну конечно, чего еще может желать мужчина?

Уэстлейк посмотрел на Синджона холодно и неодобрительно, точно пожилая матрона.

— Вы когда-нибудь слышали о знамени Карла Великого, капитан?

— Конечно. Эта легенда — уловка, призванная посылать людей на бой, заставляющая их верить в то, что они неуязвимы для пуль и сабель до тех пор, пока над их головами развевается кусок магической материи, привязанный к палке.

— Это так. Но представьте, что этот, как вы изволили выразиться, кусок материи, развевается над головами англичан, а не французов. Это могло бы положить конец войне. Причем закончилась бы она в нашу пользу, — задумчиво произнес Уэстлейк, и его глаза заблестели.

— Неужели вы в самом деле в это верите? В то, что единственный взгляд, брошенный на знамя Карла Великого в руках англичан, заставит французов повернуть вспять и в страхе бежать с поля боя? — спросил Синджон.

— Но разве не в этом смысл магии?

Услышав подобное, Синджон подумал, что граф не слишком умен.

— Но какое отношение все это имеет ко мне? Я больше не служу в армии, помните?

Прежде чем граф успел ответить, в библиотеку вошел дворецкий в сопровождении двух лакеев. Они несли подносы с едой. Воздух наполнился ароматом поджаренного бекона, свежего хлеба и горячего кофе, и Синджон вспомнил, что давно уже ничего не ел.

— Благодарю вас, Норкотт, — произнес Уэстлейк как ни в чем не бывало, когда лакеи расстелили белоснежную скатерть на стоявшем возле окна столе и проворно расставили тарелки.

— Налить кофе, милорд? — осведомился дворецкий, и граф кивнул.

Ароматный пар взвился над ободками фарфоровых чашек. Уэстлейк подошел к столу.

— Давайте позавтракаем, капитан Радерфорд. Друзья называют вас Син, не так ли? Уверяю вас, еда здесь не в пример лучше той, что подают в вашей ночлежке. За те пять дней, что вы находитесь в Лондоне, вам вряд ли удалось поесть что-то, кроме холодных пирогов да черствого хлеба.

Похоже, Уэстлейк знал о Синджоне все. Мысль об этом заставляла молодого человека упрямо стоять на противоположном конце комнаты, несмотря на то что завтрак выглядел очень аппетитно.

— Вы до сих пор не сказали, что вам от меня нужно, — произнес Синджон, не желая продаваться за чашку свежего кофе и кусок бекона, пусть даже и великолепно приготовленного.