Но приговор был вынесен — вполне откровенный и жестокий. Родителям Игорь сказал, что все в порядке, свищ скоро закроется. Он замкнулся, стал неразговорчив и все думал, думал, думал — что делать или сделать? Прожить отведенные ему профессором десять лет хотелось с быстротой молнии. Он сам не понимал почему.

После визита к профессору миновала неделя, когда к Игорю вновь причалил Поликарпыч. Усиленно поскреб клочки своих седых волосенок.

— Игоряха, я вот чего тебе сказать хочу… В этой жизни есть всего две дорожки — играть по чужим правилам и диктовать свои. Коли не можешь диктовать, власти такой нет — играй по чужим. А не желаешь подчиняться, душа на дыбы встает — выходи из игры. Понятно объясняюсь?

Игорь внимательно глянул на Поликарпыча. Чужие правила… Он давно уже принял их, и другого выхода для него не существовало. Выйти из игры? Что имел в виду хитрый старик?… Нет, только не это! Игорь хочет жить! Пусть даже по чужим правилам…

Он стал заниматься, по вечерам и в выходные сидел над книгами, ходил на подготовительные курсы и поступил в мед, хотя это стоило и ему и родителям огромных трудов. Белобилетник, больной, слабый, а нагрузка в институте? А как он сможет работать врачом? Игоря бы ни за что не приняли, он вдобавок недобрал балла, но мать устроила отцу истерику, грозно произнесла: «Вася…» — и тот послушно «в путь потек, а к утру…». Ну, не к следующему, конечно. Через неделю-другую отец с помощью своих хитрых связей — он занимался строительством и мог многое — вышел на высшие эшелоны мединститута, дал взятку кому нужно, и Лазарев-младший стал-таки студентом первого курса.

В часовой мастерской по этому поводу устроили шумное застолье. Там привязались к Игорю, полюбили молчаливого и работящего парня и провожали с сожалением, хотя искренне радовались его успеху.

— Вот теперь я за себя спокоен! — гомонил подвыпивший Поликарпыч. — Вот кто меня лечить будет от всех болячек! — И он хлопал по плечу совершенно растерянного от счастья Игоря. — Еще несколько годков подожду, пока наш Игоряха окончит учебу, а там и недужить начну, бюллетени брать. Тогда уже можно будет! В то время нам всем болеть станет не страшно. Чем душа захочет, тем и хворай!

Часовщики хохотали и по очереди, вслед за стариком, хлопали Игоря по плечу.

Он сидел с рюмкой в руке и думал: чужие правила… А ведь он, кажется, понемногу начинает диктовать свои…

Игорь Лазарев и Гоша Сазонов подружились. Если только такие отношения назывались дружбой: обычно Гоша рассказывал, а Игорь внимал. Как старший. На самом деле он просто не хотел распространяться о личном и предпочитал держать свою тайну при себе.

Вскоре о Сазонове он знал почти все.

Гошкину любимую звали Александрой. Гоша-кряжонок величал ее ласково — Шуркой. «У тебя все Шуры и Муры», — смеялся Игорь. Пусть не остроумно и банально. Зато абсолютно правдиво. Игорь опирался на полученную информацию. У Гошки действительно были подряд две возлюбленные Александры, а перед ними — странная крохотная особа, постоянно рассматривающая землю или пол под ногами и величающая себя не иначе как Мура, хотя на самом деле ее звали Маргаритой.

— Да мура все это, тупизм! — отмахивался Сазонов. — Не главное в жизни…

И тотчас начинал тосковать.