Еще оставалось достаточно места, чтобы улеглась спать дюжина здоровых мужиков. Тро, женщина-кошка, и Саб, мужчина с четырьмя руками, с опаской поглядывали на хозяина, когда тот уселся в мягкое кресло, предназначенное только для него. Он мрачно посмотрел на слуг. Ни у кого во всей Коринфии и Заморе, или даже в Кофе, не было такого собрания уродов, как у него, но Дэйк все равно терзался всепоглощающей мукой алчности. От кошки у Тро было столько же, сколько у Панхра - от волка. Однако под мехом тело у потаскушки абсолютно женское, и немало мужиков с готовностью платили за удовольствие потискать и попользовать кошкозадую. Дэйк и сам не брезговал, хотя последнее время что-то пореже распалялся страстью к пушистым прелестям Тро.

    Вторая пара рук Саба была меньше первой, но он владел и теми и другими и всегда притягивал желающих платить за то, чтобы поглазеть на него. И все же с недавних пор толпы зевак поубавились, и балаганщик понимал: ему необходимо отыскать какой-нибудь сногсшибательный феномен, этакого сверхурода, ужасающую страхолюдину или нечто уморительное.

    Со своими зачаточными познаниями в магии и этой коллекцией уродцев голодать, конечно, не придется, однако Дэйк мечтал стать главным шутом какого-нибудь короля, чтобы иметь достаточно денег для удовлетворения своей основной мечты: порождать и выращивать все более и более странных тварей, стать мастером гротеска, с дюжинами, возможно сотнями, монстров - существ, доселе не виданных глазами человеческими. Он знал, что есть чародеи, способные сотворить такое единым мановением руки, но Дэйк владел магией низшего порядка и не питал надежд когда-нибудь сравняться с этими кудесниками. Нет, он мог наколдовать лишь всякие мелочи, но великим чародеем ему не стать. Зато он мог стать великим собирателем чудес.

    Ходила молва, будто где-то у дороги на Шадизар обитает племя великанов. И те же болтуны вещали о живущем там же поблизости карликовом народе, где взрослые не выше человеческого младенца. Хотя карлики были явлением обычным, но про этих крошечных человечков говорили, будто они вдобавок цвета древесных лягушек. Добавь Дэйк пару таких существ к своей коллекции, это бы сильно увеличило его шансы обрести покровителя. Именно поэтому он и следовал сейчас по направлению к Городу Воров. У него даже была грубая карта, приобретенная у достойного представителя пьяного сброда в захудалом трактире у городской стены Кордавы. Оборванец пропился до последнего, и предложенная Дэйком бутылка заставила его расстаться со своим сокровищем. За несколько медяков Дэйк получил координаты места, где он может добыть несколько чрезвычайно ценных экземпляров для своей коллекции. Разумеется, никогда нельзя сбрасывать со счета возможность того, что карта эта фальшивая и не стоит даже овечьей кожи, на которой начертана, но Дэйк все же так не думал. У него был нюх на такие дела, а бережно хранимая карта, сотни раз складываемая и раскладываемая за долгие годы, имела вид абсолютно подлинный. И коли так, это стоящее приобретение и куда дешевле цены, которую он был готов предложить.

    Мысль о том, что подобной сделкой ему удалось одурачить ближнего своего, пусть даже такого горького пьяницу, а также реальная возможность заиметь богатого покровителя несколько ободрили Дэйка, во всяком случае он почувствовал некий прилив удовольствия, что тут же сменился желанием иного вида. Он улыбнулся женщине-кошке и кивнул в сторону большой кровати, которую было позволено занимать только ему - за исключением тех моментов, когда он приглашал кого-либо разделить с ним ложе. Как, например, сейчас.

    Тро вздохнула, встала и направилась в сторону кровати.

    Дэйк пошел к ней и засмеялся, увидев, как воротит лицо Саб. Четверорукий был влюблен в женщину-кошку, так же как она в него, но ни тот, ни другая не догадывались, что Дэйк знает об этом.