Жизнь и смерть ходят по одной грани. Когда-то единые люди оказались по разные стороны баррикад в расколотой сначала надвое, а потом на десятки осколков стране. Безжалостная игра мировой политики, к которой так и не привык за год в образе вольного наёмника.

— …Мне плевать, как ты работаешь! Мои деньги — мои условия. Ты возьмёшь с собой трёх моих людей и точка! — Араб нависал надо мной горой. Карие глаза отражали Рыжего Дьявола, силясь поймать взгляд дольше, чем на секунду.

Я поскрёб лоб, глядя в потолок. Безразлично пожал плечами. Упорно отказывался смотреть нанимателю в глаза. Тяжёлый взгляд вольного охотника мало кто выдерживал. А клиента пугать не хотелось. Нервный. Солдаты коалиции на пятки наступают, подозревают в двойной игре. Чуть что и в комнату вбежит вооружённая охрана. Зачем портить послужной список, уничтожая нанимателей? Не за тем после срочной службы и службы по контракту почти год по Ближнему Востоку бегал… Очки зеркальные, что ли купить?

— Ваша воля, шейх. Ваши солдаты. Только я не гарантирую их возврат.

Араб затеребил чётки. Пальцы заметно дрожали. Нервничает. Есть за что жить.

— Мои солдаты прошли лагеря. Они не бояться смерти.

— Смертники — хреновые войны. Пара месяцев подготовки — это не так уж и много. Умереть ещё не всё — надо победить. Впрочем, регулярные войска настолько запуганы, что стреляют даже в детей. Можешь посылать против них кого хочешь. Тогда я тебе зачем? Ты сказал тебе плевать, как я работаю, так к чему все эти разговоры? Шейх, ты противоречишь сам себе…

Шейх поморщился, скривился, словно проглотил ломтик лимона. Повысил голос — горячая южная кровь взяла верх:

— Они убили моего брата!

— Ткни пальцем в любую семью и спроси, скольких они оплакивают ночами. Нет таких дверей, через которые не проходит смерть. Только на войне она приходит так, словно её часы спешат. Или стрелки замкнуло и старая спятила. Как ты думаешь, у смерти есть часы?

В свои двадцать семь я достаточно насмотрелся не потери. Не цепляют больше.

Шейх долго выдохнул, пальцы впились в виски. Заговорил более спокойным голосом:

— Они убили его якобы случайно — в перестрелке. Но мои люди сообщили, что перестрелка спровоцирована…

Я снова безразлично пожал плечами, сказал:

— Не бывает случайностей, шейх… Просто скинь аванс на счёт, и я принимаюсь за работу.

Поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Вроде прожил чуть больше четверти положенной человеку жизни — а ума-разума так и не набрался. Отец в этом возрасте уже уходил с войны, а я утоп здесь по самые уши. Надо выбираться. Грохот пуль начинает приедаться. В печёнках сидит, как говорят на родине.

Батя был прав — война хороша для тех, кто на ней не бывал. Только теперь я понимаю тебя, Железный Данила.

Выслушивать от шейха, кто кого убил, и кто кому мстит, не входило в планы. Эти разговоры с арабами растягивались на часы. Всё настолько запутано. Сунниты воевали с шиитами, салафитами, ваххабитами и в обратном порядке. Коалиция войск поддерживала регулярную армию, те в тайне сотрудничали с повстанцами. Обособленные группы пели свои песни.

Все воевали со всеми при большой примеси интересов и интриг спецслужб, двойных агентов, предателей, перебежчиков, информаторов и дезинформаторов. Хаос, называемый войной, горел, пока горит нефть на вышках. Денежные потоки в мире нестабильности манили наёмников со всего мира. Либо пуля в лоб, либо на коне. С копытными здесь были проблемы, так что кровь текла рекой. Этого не показывали по телевизору. СМИ здесь были редкими гостями. Фанатиков постреляли в первые годы войны, а смертниками, даже за самые большие гонорары, журналисты становиться не желали.

Шейх махнул рукой и передо мной вырос Джаран — глава охраны дворца.