По возвращении восвояси много шумели: нарочно ермолаевские заманили к себе участкового инспектора или он оказался у них случайно? К единому мнению, разумеется, не пришли, но в результате настолько ожесточились, что, если бы не зоотехник Семен Аблязов, подгулявший в Центральном на свадьбе своей сестры, война наверняка приняла бы не позиционное, а более жестокое направление.

Зоотехник Аблязов был неожиданно обнаружен на автобусной станции, возле кассы, у которой он подремывал стоя, по-лошадиному, и, будто нарочно, для вяшего сходства, время от времени всхрапывал и вздыхал. Слесари подхватили его под руки и отволокли на двор к Папе Карло, положив наутро во что бы то ни стало выудить у него сведения, однозначно отвечающие на вопрос: нарочно ермолаевские заманили к себе участкового инспектора Свистунова или он оказался у них случайно.

Заперли Семена Аблязова в баньке, стоявшей позади дома. Утром он проснулся чуть свет и долго не мог понять, где он находится и зачем. То, что он сидел в баньке, было ясно как Божий день, но вот у кого в баньке, почему в баньке это была загадка. Аблязов покричал-покричал и смолк.

В восьмом часу его посетил Папа Карло; он вошел в предбанник, сел на скамейку, закурил и сказал:

- Зачем у вас в Ермолаеве околачивается Свистунов?

- Это допрос? - поинтересовался Аблязов. - Допрос,- сказал Папа Карло. - В таком случае я отказываюсь отвечать. Папа Карло с досадой понял, что он дал маху, что, верно, к Аблязову следовало подъехать не с силовой, а с какой-нибудь располагающей стороны, но было уже поздно, пленный, как выражались в Центральном, уперся рогом.

- Ну, а если мы тебя пытать будем, тогда как? - сказал Папа Карло, хищно прищуривая глаза.

Аблязов оживился, кажется, он был этим предположением сильно заинтригован.

- Интересно,- спросил он,- как же вы меня рассчитываете пытать?

- А вот посадим тебя на одну воду, небось, сразу заговоришь! Или можем предложить раскаленные пассатижи.

В пассатижи Аблязов не поверил, а пить ему хотелось до такой степени, что перед глазами ходили огненные круги.

- Ладно, пытайте,- согласился он. - Только давайте начнем с воды.

Папа Карло плюнул и вышел вон. Некоторое время он бродил вокруг баньки, а потом присел на охапку дров и начал смекать, как бы ему вывести зоотехника на чистую воду. Из-за стен баньки послышалось невнятное бормотание.

- Алё! - громко сказал Папа Карло. - Ты чего там, Семен, бубнишь? - Ась? донеслось из баньки. - Я говорю, ты чего там бубнишь? Помираешь, что ли?

- Нет, это я стихотворение сочиняю. У меня такая повадка, пока я не отремонтируюсь, стихотворения сочинять. - Ну и чего ты там сочинил? - А вот послушай: Чем веселее на улице пение, Тем второстепенней зарплаты значение. А что?! - сказал Папа Карло. - Законный стих!.. Жизненный, складный, политически грамотный. Тебе бы, Семен, в газетах печататься, а не телок осеменять. Ты в газеты-то посылал?

- Посылал! - донеслось из баньки вместе с протяжным вздохом. - Не печатают они, сукины дети, моих стихов. Говорят, с запятыми у меня получается ерунда.

- Дурят они тебя. На самом деле твои стихи не печатают потому, что характер у тебя пакостный, потому что их только напечатай, как ты сразу потребуешь персональную пенсию. И во всем ты такой! Например, тебя по-человечески просят рассказать, зачем у вас в Ермолаеве околачивается Свистунов, а ты из себя строишь незнамо что! Банька ответила тишиной.

Вскоре на двор к Папе Карло явилось за новостями несколько слесарей. Поскольку желанных гостей не имелось, команда посовешалась и решила-таки прибегнуть к помощи пассатижей. Папа Карло сбегал за ними в сарай, слесари тем временем затопили печь в летней кухне и после того, как пассатижи раскалили до малинового сияния, так что от промасленных концов, которыми обернули ручки, пошел вонючий дымок, всей командой ввалились в баньку.