|
Любовь к христианству, к церкви ярко отпечатлевается во всей истории его и придает ей особенную привлекательность. Эту любовь он хочет поселить и в своих читателях. Он пишет для таких читателей, которые хотели бы знать о христианстве, его величии и силе, судьбе и действии его и притом выделять его от всего того, что суеверие и невежество примешивают к истинному его содержанию. Флери пишет не без критики и ему удается очистить историю от многих легенд и вымыслов. В изложении первых веков церкви он подробнее и обстоятельнее; здесь для него все драгоценно, касательно этих веков он помещает много выдержек, взятых из первоисточников. Он опасается примешивать к своему делу рассказ о таких предметах, которые мало имеют отношения к церковной истории, поэтому-то политическим событиям он отводит место лишь тогда и постольку, когда и поскольку они стоят в теснейшей связи с церковно-историческими. Важнейшие факты он выставляет пред взором читателя с возможной рельефностью и индивидуальностью. Он отвергает немало мнимых чудес, но многие из чудес вносятся в его историю в том убеждении, что религия не может обходиться без сверхъестественного элемента, проявляющегося в чудесных действиях, и что языческий мир обращен к вере чрез внешние доказательства Божественного всемогущества, а не чрез философемы и диспуты. Историю Господа Иисуса Христа он совсем опускает в своем труде, частью потому, что она всем известна, частью же потому, что ее нельзя лучше написать, чем как она изображена в Евангелии. Исторические материи излагаются у него в хронологическом порядке. В своем труде он показывает себя защитником древности и законности галликанского церковного устройства, но в этом последнем отношении никогда не заходит так далеко, чтобы отвергать главенство папы в церкви. Как ревностный католик, он является врагом всех еретических партий. Флери не был сухим ученым, пишущим для немногих избранных, он писал для лиц образованных изо всех сословий. Поэтому в его труде нигде не бросается в глаза ученый аппарат, он избегает критических и хронологических исследований, и где уж необходимо было заняться ими, там он указывает лишь результат, не считая нужным знакомить читателя с теми путями, какими пришел он к этому результату. В этом отношении он составляет собою решительную противоположность с другим замечательным французским церковным историком, доминиканцем Наталисом Александером. Последний пишет в духе тогдашней школы, нередко в силлогистической форме, не стараясь избегать возникающей отсюда тяжеловатости. Напротив Флери был привлекательным повествователем, пишущим стилем закругленным, гладким, приятным, прозрачно-ясным. Наталис записывает то, что читалось им на ученых сборищах у молодого аббата Кольберта, сына министра, пред лицем первых литературных знаменитостей, Флери имеет в виду всю образованную публику, а не академию с несколькими избранными учеными. Доминиканец проявляет свою духовную мощь не в последовательном рассказе истории, а в ученых исследованиях отдельных исторических пунктов и вопросов, вообще в диссертациях, которые относятся к тому или другому столетию; напротив, Флери как мы сказали, избегает таких ученых исследований, именно исследований критических и хронологических свойств.
Нет ничего удивительного в том, что церковная история Флери получила высокое уважение в глазах его современников и с разных сторон вызвала восторженные похвалы. Знаменитый Вольтер так выразился о ней: «Церковная история Флери есть лучшая история, какая когда-либо написана». Но не обошлось дела без врагов и порицателей церковной истории Флери. Одни, как например аббат Лянглэ (Langlet) и некто Лонгерю (Longuerue), нападали на Флери, как на ученого, ибо первый считал его историю скорее сборником исторических извлечений, чем связною историей, второй недоволен был тем, что Флери был в большой зависимости от собрания соборных актов Лаббея и Аннал Барония. Тот и другой упрек не безоснователен, потому что и в самом деле история Флери не представляет собой собственно прагматической истории, она только оповещает, а не воспроизводит научно факты, так что она более знакомит с самыми фактами, чем с духом церковной истории. |
