Нужно заметить, что возле Нью-Уэстминстера — одного из главных городов побережья, неподалеку от устья Фрейзера, Жан предложил переправиться через водный поток на курсирующем между берегами пароме. Решение безошибочное: поднимаясь вдоль левого берега к истокам реки, «Прекрасной Колеснице» оставалось только следовать ее изгибам до поворота Фрейзера на восток… Оказалось, это самая короткая и известная дорога к тому району Аляски, который вдается в колумбийскую территорию.

Кроме того, господин Каскабель по счастливой случайности повстречал индейца, который согласился сопровождать их до русских владений; и глава труппы не раскаивался, что доверился честному аборигену. Конечно, он не рассчитывал на непредвиденные расходы, но господин Каскабель предпочел потратить несколько долларов на безопасность и скорость путешествия.

Погода оставалась благоприятной. После полудня бывало даже довольно жарко. На ветках под напором соков лопались почки; листья и цветы своевременно расцвечивались весенними красками.

Местность постепенно принимала свойственный северным странам вид. Долину Фрейзера окружали леса из кедра, тсуги и дугласовой пихты; некоторые экземпляры их у основания достигали пятнадцати метров в диаметре и возвышались над землей более чем на сотню футов. В лесах и на равнине в изобилии водилась дичь, и Жан почти рядом с фургоном обеспечивал ежедневные потребности в пище.

Этот район вовсе не напоминал пустыню. То и дело попадались поселения индейцев, где они, казалось, жили в полном согласии с представителями британской администрации. На реке иногда появлялись флотилии деревянных лодок из кедра, плывшие вниз по течению или вверх с помощью весел и паруса.

— Вот это да! — радовался он. — Теперь я знаю шинук! Еще один язык, на котором я говорю, хотя никогда его не изучал!

Как сказал Ро-Но, шинук — язык Западной Америки, язык самых различных народностей вплоть до самой Аляски.

Благодаря раннему приходу тепла снег полностью растаял, хотя порой он держится до конца апреля. Таким образом путешествие протекало вполне благополучно. Стараясь не переутомлять упряжку, господин Каскабель все же предусмотрительно подстегивал лошадей, уж очень ему не терпелось быстрее оказаться за пределами Колумбии. Температура понемногу повышалась, что стало заметно по появившимся комарам, вскоре просто невыносимым. Очень трудно оказалось защитить от них «Прекрасную Колесницу», даже если по вечерам в ней не зажигали света.

— Проклятое зверье! — не выдержал как-то господин Каскабель после бесполезной борьбы с надоедливыми насекомыми.

— Хотелось бы знать, для чего создан этот мерзкий гнус? — поинтересовался Сандр.

— Он создан… чтобы пить нашу кровь… — изрек Клу.

— А также кровь англичан! — добавил господин Каскабель. — Итак, ребята, я категорически запрещаю их убивать! Для господ англичашек комаров никогда не будет слишком много, вот что меня утешает!

На протяжении этой части пути охота чрезвычайно удалась. Дикие животные показывались чаще обычного, особенно олени из горных лесов, спускавшиеся напиться чистой воды Фрейзера. Жан стрелял, не удаляясь от фургона, но мать все равно беспокоилась, считая сына весьма неосторожным. Трудно сказать, кто оказался расторопнее и ловчее — юный охотник или его спаниель Ваграм, ни на минуту не оставлявший хозяина. Несколько раз Сандр ходил с ними на охоту и был счастлив получить боевое крещение под руководством старшего брата.

Жан на своем счету имел всего несколько оленей, когда ему улыбнулось счастье и он подстрелил бизона. В то утро он избежал реальной опасности, так как подраненный первым выстрелом зверь бросился на него, но вторая пуля, посланная точно в голову, остановила животное в тот самый миг, когда казалось, что Жан вот-вот будет опрокинут, раздавлен и растоптан.