В общем, благодаря торговым связям между столицей Аляски, тихоокеанскими портами и различными городами Колумбии, господин Серж и его спутники смогли приобрести по сходной цене все необходимое для долгого перехода через безлюдную страну.

Что делала все это время юная индианка? Ответ на этот вопрос угадать несложно. Она ловко помогала госпоже Каскабель во всех приготовлениях к путешествию. Добрая женщина прониклась к ней материнскими чувствами; она полюбила ее так же, как Наполеону, день ото дня все больше привязываясь к новой дочери. Впрочем, каждый в семье со своей стороны испытывал глубокое уважение к Кайетте, и бедную девочку распирало от счастья, которое ей не приходилось прежде испытывать. Когда-нибудь настанет очень грустный день, и судьба разлучит Кайетту и труппу. Но неужели именно сейчас ей надо поступать в служанки и остаться одной-одинешеньке в Ситке? Зарабатывать на жизнь и, вполне возможно, едва-едва сводить концы с концами?

Господин Каскабель был всерьез убежден, что кентавры являлись превосходными всадниками, и не стоило спорить с ним на этот счет.

Сергей Васильевич замечал, как Жан, слушая отца, качал головой, и понимал, что серьезный и сдержанный юноша разделяет далеко не все родительские идеи в отношении акробатики и других цирковых упражнений.

Все сильно беспокоились и грустили о том, что станет с Кайеттой, о ее будущей жизни в Ситке; но накануне отъезда господин Серж взял девушку за руку и сказал:

— Друзья! У меня никогда не было детей. И вот теперь есть приемная дочь. Кайетта согласна принять меня в качестве отца, а я прошу для нее места в «Прекрасной Колеснице»!

Какая неуемная радость стала ответом господину Сержу, какими щедрыми ласками наделили «маленькую перепелочку»! Господин Каскабель не удержался, чтобы с некоторой дрожью в голосе не сказать своему новому другу:

— Вы очень добрый человек!

— Почему? — удивился Сергей Васильевич. — Или вы забыли, что сделала для меня Кайетта? Разве не естественно, что теперь она мне как родная, ведь я обязан ей жизнью!

— Что ж! В путь! — воскликнул господин Каскабель. — Но раз вы стали ей отцом, то я буду дядей!

ОТ СИТКИ ДО ФОРТ-ЮКОНА

На рассвете двадцать шестого июня «яхта Каскабелей снялась с якоря», по образному выражению ее капитана. Для полноты сравнения остается лишь вспомнить известную фразу бессмертного Прюдома о том, что не стоит пускаться в плавание по вулкану. Фраза вполне уместна, во-первых, в переносном смысле, ибо в дороге «яхту» ожидали всяческие трудности, и, во-вторых, в прямом, так как на восточном берегу Берингова моря достаточно вулканов, потухших и действующих.

«Прекрасная Колесница» покидала столицу Аляски под шумные пожелания счастливого пути. Ее провожали многочисленные новые друзья и поклонники. За несколько дней своего пребывания у ворот Ситки труппа собрала добрый урожай «браво» и изрядное количество рублей.

Слово «ворота» употреблено здесь абсолютно точно. Дело в том, что город окружал сильно укрепленный забор, оставлявший только несколько узких проходов, проникнуть за которые без разрешения было очень нелегко.

Российские власти, наверное, остерегались наплыва индейцев калушей из междуречья Стикина и Чилкута, в окрестностях Ново-Архангельска. Здесь повсюду виднелись их вигвамы весьма первобытной конструкции. Низкий вход вел внутрь вигвама, в круглое помещение, иногда разделенное на две части; свет проникал только через отверстие в потолке, которое одновременно являлось и дымоходом. Эти вигвамы образовывали как бы пригород или предместье Ситки. После захода солнца ни один индеец не имел права оставаться в городе. Справедливый запрет, оправданием которому служили напряженные отношения между краснокожими и бледнолицыми.