|
Дойдя до конца здания, Шварценеггер повернул в похожую на триумфальную арку подворотню. Когда они оказались во дворе, Марии показалось, что они перенеслись в какой-то другой город. Здесь стояла ничем не нарушаемая утренняя тишина, никакого дыма вокруг не было, и трудно было даже поверить, что где-то совсем рядом мечутся озабоченные люди с автоматами. Шварценеггер определенно знал, куда он ведет Марию. Они обогнули маленькую детскую площадку с качелями и нырнули в лабиринт узких проходов между ржавыми гаражами. Мария со сладким ужасом подумала, что где-нибудь здесь, быстро и немного неловко, и произойдет алхимический брак, - как вдруг проход вывел в пустое пространство, со всех сторон окруженное жестяными стенами разного цвета и высоты. Впрочем, пространство было не совсем пустым. Под ногами, как и положено, валялись бутылки, еще была пара старых покрышек, мятая дверь от “Лады” и большое количество разного квазимеханического мусора, который всегда скапливается возле гаражей. Кроме того, был еще самолет. Он занимал собой почти все свободное место, но Мария увидела его в последнюю очередь - наверно, потому, что ее мозг несколько секунд отфильтровывал поступающие из глаз сигналы как заведомую галлюцинацию. Марии стало страшно. “Откуда здесь взяться самолету? - подумала она. - Хотя, с другой стороны, откуда здесь взяться Шварценеггеру? Но все равно, это очень странно”. - Что это? - спросила она. - Истребитель вертикального взлета и посадки “Харриер”, - сказал Шварценеггер, - модель “А-4”. Мария увидела на его щеках прославленные ямочки - Шварценеггер улыбался. Она чуть нахмурила свои пушистые брови, и страх в ее душе сменился ревностью к этому огромному насекомому из стекла и металла, который явно занимал в сердце Шварценеггера не меньше места, чем она сама. Шварценеггер пошел к самолету. Поглощенная своими мыслями Мария не сразу стронулась с места, и ее дернуло вперед, как будто Шварценеггер был трактором, а она - наспех прицепленным сельскохозяйственным агрегатом. - Но ведь тут всего одно место, - сказала она, увидев под стеклянным колпаком кабины спинку сиденья. - Это не страшно, - сказал Шварценеггер, подхватил ее и одним легким движением посадил на крыло. Мария подтянула ноги и встала на косую дюралевую плоскость. Подул ветер, ее одежды затрепетали, и она подумала, что ей всегда удавались романтические роли. - А ты? - спросила она. Но Шварценеггер уже был в кабине - залез он удивительно быстро и ловко, и Мария подумала, что это наверняка монтаж или комбинированные съемки. Высунув голову из кабины, он улыбнулся и показал ей кольцо из соединенных большого и указательного пальцев, Мария подумала, что может считать это кольцо обручальным. - Садись на фюзеляж, - сказал Шварценеггер, - там, где кончаются крылья. Не бойся. Представь себе, что это карусель. Представь, что ты сидишь на лошадке. - Ты что, собираешься… Шварценеггер кивнул. Его черные очки смотрели Марии прямо в душу, и она поняла, что сейчас, именно сейчас, решается ее судьба. Это, несомненно, был экзамен. Женщина, достойная того, чтобы быть рядом со Шварценеггером, не могла оказаться трусливым и пошлым существом, годным только для вялых многосерийных интриг на сексуально-бытовой почве. |
