Змеиха не успела сообразить, что ее секрет раскрыт — Даждь молнией метнулся к ней, стремясь проскользнуть меж ее лап.

На сей раз ему повезло. Змея тяжело плюхнулась на пол, но он успел выползти из‑под ее крыла и со всех ног устремился к полотну. Отупить на него ногой — а там можно и бороться!

И в тот же миг он увидел чару.

Грааль стоял на невысокой колонне недалеко от рокового угла. Взбешенная Змеиха махала хвостом так, словно пыталась разрушить всю пещеру. Описывая полукруг, ее хвост врезался в основание колонны…

Чара покачнулась, падая, но Даждь уже прыгнул, забыв обо всем. Протянутые руки обхватили Грааль, прижимая к груди, и он упал вместе с ним, спиной защищая чару от града камней.

Отсюда был только один путь — вперед, в то место, над которым висела сеть. Но сзади жарко дышала Змеиха, и еще можно было успеть обогнать старуху и ступить на спасительное полотно.

Воздух разорвал резкий свист — Змеиха раскручивала хвост, как бич. На сей раз удар должен быть последним, чтобы раз и навсегда отучить человека метаться в тщетной попытке оттянуть развязку. Она даже привстала на лапах, чтобы размах был пошире…

Даждь не услышал сухого щелчка и легкого шороха падения сети. В тот миг он добежал‑таки до цели и упал коленями на полотно, прижимая чару к себе.

Что‑то звучно шлепнулось оземь в шаге от него, а потом стены сотряс громовой рев, в котором смешались ненависть и разочарование. Пещера, казалось, заходила ходуном, все рушилось и трещало, и Даждю оставалось только удивляться, почему на него не падают камни.

Наконец он обернулся и не сразу смог рассмеяться.

Шум, сравнимый разве что с землетрясением, производила Змеиха. Размахиваясь в тесном углу, куда сама же завернула, преследуя человека, она сшибла‑таки хвостом крюк и теперь билась в сети, опутанная ею с головы до хвоста. Веревки трещали и лопались, но и сама старуха была при последнем издыхании и боролась все слабее и слабее.

Даждь с удовольствием рассмеялся, чем поверг старуху в бессильную ярость. Еще ни одна битва не заканчивалась так — он без оружия, а его враг поймал сам себя. Видимо, всему причиной чары полотна, на которое он все‑таки успел вступить.

Оставив Грааль на ткани, Даждь отыскал под камнями свой меч и подошел к Змеихе. Она к тому времени выбилась из сил и лежала на боку, вздыхая и всхлипывая. У нее не осталось сил даже на то, чтобы перевернуться, но, увидев в руках врага меч, старуха забилась в сети.

— Не убивай меня! — запричитала она, дергая головой. — Я стара… Я клянусь не причинять тебе зла! Ты и так уничтожил трех моих старших дочерей. Три моих младших совсем еще девочки — что будет с ними, если не станет меня?.. У тебя, наверное, тоже есть дети — вспомни о них!

— У меня нет детей, — возразил ей Даждь, — но я действительно вспомнил — о других детях, которые благодаря твоим дочерям и тебе остались сиротами...

Но я слишком стара! — продолжала умолять Змеиха. — Я не смогу причинить тебе зла, даже если захочу! Ты можешь набрать у меня вое, что хочешь, только оставь мне жизнь!.»

Закричав, она впервые разинула пасть, и только тут Даждь понял, почему она так упорно держала рот закрытым, В пасти у Змеихи но осталось ни единого зуба, а на месте чудом уцелевших красовались старые гнилые пеньки.

Даждь не выдержал и расхохотался, присев на лапу своего бывшего врага.

— Так вот в чем дело! — воскликнул он, отсмеявшись. — Ты просто старая развалина!.