Рахотеп с удивлением покосился на неджеса. Надо же, «достойный»! С каких это пор простолюдинов стали именовать как благородных? Наверное, он что-то упустил из виду.

    Археолог тоже отметил, как его поименовал принц.

    Это означало, что теперь статус «младшего помощника писца» изменился. Из мелких клерков он переведен если не в ранг вельмож, то по крайней мере в разряд крупных государственных чиновников. Когда они вновь отплыли на середину реки, Джедефхор подтвердил это:

    -  Теперь ты хему-нечер - старший жрец. Я скажу Великому начальнику Мастеров, чтобы он сделал соответствующие записи.

    Данька прекрасно помнил, что «Великим начальником Мастеров» называли верховного жреца Птаха в Мемфисе. Назначать жрецов имели право не только иерархи культа, но и высшие египетские сановники.

    -  Бриться налысо не стану! - категорично заявил Данька.

    -  Ладно, ладно! - рассмеялся голубоглазый. - Сохранишь свою шевелюру. Обещаю замолвить за тебя словечко перед Убаоне.

    -  Большое спасибо, ваше высочество, за чин и то высокое доверие, которое мне было оказано… - велеречиво начал Горовой и тут же озадачил Джедефхора, - но хотелось бы все-таки узнать: кто еще пропал, кроме принца Хемиуна?

    Царевич нахмурился и недобро зыркнул на москвича. Потом перевел взгляд на Упуата, который, как показалось его высочеству, тоже с интересом ждал ответа, и решился:

    -  Исчезли три человека из числа «глаз и ушей фараона». Это были опытные и очень расторопные люди. На их счету не одно раскрытое преступление. И вот на тебе. Едва только они приступили к расследованию этого дела, как практически тут же пропали. Словно испарились!

    -  Ты больше ничего от меня не скрываешь? - с нажимом спросил археолог.

    Джедефхор вскинулся. Да как смеет этот презренный неджес разговаривать в подобном тоне с наследником престола?!

    И снова пересеклись взоры принца и странного черного пса. В который раз за этот день. И вновь голубоглазый спрятал подальше свою гордыню. Знать, имеет право этот чудной парень, столь необъяснимым образом научившийся грамоте, быть на равных с сильными мира сего.

    -  Я сказал все.

    «Не верю!» - захотелось Даньке процитировать великого Станиславского.

    Погруженный в невеселые мысли, он не заметил, как ни с того ни с сего вдруг занервничал Упуат. Волчок, до этого мирно лежавший на мягкой, подстилке под навесом, вскочил и нервно заозирался вокруг. Потом прыгнул к борту и вперил в воду свои желтые миндалевидные глаза. Бешено залаял.

    -  Что там такое? - забеспокоился археолог.

    -  Наверное, рыбу учуял или какую-нибудь пташку, - высказал предположение старший лодочник.

    -  Охотничек! - пожал плечами Даниил. Между тем Путеводитель и не думал успокаиваться.

    Наоборот, его поведение становилось все более агрессивным. Пес то подскакивал на месте, как мячик, то отпрыгивал назад, то снова возвращался к борту. И продолжал заливисто лаять.

    -  Да что ж ты там узрел, в конце концов?! Данька поднялся со своего места и, не скрывая неудовольствия, приблизился к волчку. Протянул к нему руку, желая погладить, но животное отскочило прочь и угрожающе оскалило зубы.

    -  На солнышке перегрелся?! - возмутился Данила. - Чего на своих бросаешься, зверюга?

    Заинтересованный происходящим, к ним подошел и Джедефхор, на которого тут же обрушилась новая волна ярости Упуата.