|
Надкрылья его и хитин украшены были снежно-белой эмалью. Связки продолговатых серебристо-белых бусин бахромой окружали головогрудь. По лбу между составными темными глазами бежал искусственный гребень, сходящий на нет к середине спины. На нем были нанесены символы профессии, мудрости и познания; они говорили, что обладатель их владеет самой возвышенной магией. Рядом с генералом, способным без всякого труда раздавить его, и Эйякратом, чьи тайные познания позволяли превратить министра обратно в личинку, Кесиликт чувствовал себя весьма неуверенно. Но тем не менее он как равный восседал рядом с ними в приемной посреди сверкающих самоцветов и лучей, которые испускали они, отображая свет дюжины свечей и хрустальных канделябров над головой. Дело было в том, что Кесиликт в полной мере был наделен здравым смыслом - как никто среди Броненосного народа. - Мы слыхали, Ваше величество, что вы расстроены, - тактично начал генерал. - Неужели дела настолько серьезны, чтобы собирать нас на совет? Близится критическое время. Сейчас нужны учения и учения. - Мне бы хотелось, - прошелестел Эйякрат голосом, едва исходящим из жвал, - мне бы хотелось убедить вас, генерал, подождать еще год. Я не вполне овладел Проявлением. - Опять ждать и ждать, - буркнул генерал. Черепа застучали по кирасе. - Мы и так прождали уже целый год, все время созидая, подготавливая, накапливая резервы. Но, добрый брат мой, я уважаю твои познания, - наступает такое время, когда даже бездумно преданный империи солдат пресыщается подготовкой и теряет ту кровожадность, которую с таким трудом и усердием выработал у него офицер. Армия не может вечно находиться в состоянии лихорадочной готовности. Возможно, на этот раз нам удастся одолеть мягких просто численным превосходством и твои мрачные знания нам не понадобятся. А тогда ты сможешь на старости лет вдоволь побаловаться с той игрушкой, которую вызвал. Все равно окончательная победа будет за нами. Голос генерала дрогнул - ему представилось Великое Завоевание - то, что навечно занесет имя его в историю мира. - Даже в этом случае, - негромко отвечал чародей, - лучше иметь в резерве и мою старость, и игрушку. Двадцать тысяч лет нам не удавалось одолеть мягких, невзирая на все приготовления и хвастовство. Как всегда, ответ у генерала был наготове. Но Скрритч повела усеянной ножами зеленой рукой. Медленное для нее движение показалось присутствующим жутко быстрым. Они враз притихли, с почтением дожидаясь ее слов. - Я собрала вас не за тем, чтобы обсуждать выбранную тактику и начало похода, - я хочу рассказать сон. - Она поглядела на Мордешу. - Моими снами, генерал, распоряжается Эйякрат, но и твое мнение может оказаться интересным. - Генерал покорно поклонился. - Ваше величество, я не ревнивый дурак. Теперь, наконец, настало время, когда, надо, отбросив все вздорные претензии, послужить вящей славе Куглуха. Если меня спросят, я выскажу свое мнение и склонюсь перед древней мудростью своего коллеги. - Он кивнул в сторону Эйякрата. - Мудрость знает собственные пределы, - заметил удовлетворенный чародей. - Рассказывайте сон, Ваше величество. - Я отдыхала в опочивальне, - медленно проговорила императрица, - в полудреме, после оргии совокупления и беседы с моим последним супругом перед его ритуальным умерщвлением. И вдруг я ощутила беспокойство. Словно бы множество незримых глаз наблюдало за мной. Это были чужие глаза, они горели. Жаркие, влажные... Они прозревали меня насквозь. Я вздрогнула, как объяснил мне впоследствии прислуживающий супруг, и с силой ударила, но - в пустой воздух. |
