Зазвонил местный телефон.

– Андрюха, давай Воробьева назад. Машина пришла, отправляем.

ГЛАВА 2

Окна кафе выходили на Садовую. Но не фешенебельную ее часть, расположенную в центре, а на ту, что пролегала ближе к окраинам, недалеко от площади Репина.

Из-за близкого расположения к проезжей части окна постоянно подвергались обстрелу брызг и льдинок, вылетавших из-под колес машин. Расстояния в тротуар явно не хватало чтобы уберечь стекла, так что два раза в день кто-нибудь из персонала вынужден был их мыть. Кафе было небольшое полугосударственное, но ближе к частному, со всей полагающейся таким заведениям атрибутикой: парой цветных фонарей, негромкой музыкой, табачным дымом и продажей спирт-ного в разлив. Мелкоаморальная публика его не жаловала по причине высоких цен на алкоголь, поэтому посетителей там было немного.

Она сидела за дальним столиком, грела пальцы о чашку с кофе и смотрела в забрызганное окно. Часики на руке показывали четыре часа дня. Она постоянно приходила сюда в это время. Во-первых, не хотелось сразу после занятий идти в снимаемую по дешевке убогую комнатенку, а во-вторых, ее в этом кафе уже хорошо знали, и иногда она могла здесь перекусить в долг, заплатив все потом, когда появлялись деньги. Вся стипендия уходила на оплату квартиры, а присылаемые родителями копейки шли на еду, хозяйственные нужды и крайне редкие удовольствия типа кино и дешевенькой дискотеки. Помимо всего, здесь она могла отдохнуть от институтской суеты, посидев с полчасика просто так, задумчиво глядя в окно.

Напротив тормознула серебристая «иномарка», вышел водитель, обежал машину и галантно открыл дверь пассажиру. Изнутри выпорхнула девица лет восемнадцати в короткой кожаной куртке и такой же юбке, максимально открывающей стройные ножки. Девушка подняла капюшон с меховой отделкой, взяла под руку спутника, уже успевшего закрыть машину, и оба они направились в проходной двор.

Она поежилась, опять на мгновение обхватила ладонями чашку, но затем, взглянув на ноги, резко одернула свое байковое пальто. Ее вздоха никто не расслышал из-за музыки. Она достала из сумки-портфеля, набитого конспектами, небольшое зеркальце и стала внимательно изучать свое лицо. Человек, умеющий читать мысли, увидел бы сейчас отразившуюся на ее личике обиду. Обиду на то, что кто-то, обладая полученной от природы – то есть на халяву – привлекательной внешностью, может неплохо пристроиться в жизни, не прилагая особых усилий. Другие же должны добиваться всего путем огромных духовных затрат и отступлений, хотя в итоге все равно ничего у них не выходит. Еще один вздох был поглощен музыкой. Она спрятала зеркальце и опять взглянула в окно.

Он зашел в кафе, расстегнул на ходу длинное драповое пальто, стряхнул с модно уложенной прически капли мгновенно растаявшего снега и, остановившись у стойки, начал изучать меню. Заказав наконец кофе и бокал некрепкого вина, он осмотрелся и направился к дальнему столику.

– У вас свободно?

Вопрос удивил ее. Три ближайших стола пустовали. Но она согласно кивнула, скорей, от неожиданности.

Он поставил чашку и бокал на столик, снял пальто и повесил на стоявшую рядом вешалку. Серый клубный пиджак был сшит строго по фигуре и сидел на нем как влитой.

Он был красив, по крайней мере, с ее точки зрения. Красив как мужчина, то есть мужественной красотой голливудских кинозвезд. Она видела его здесь впервые и в общем-то удивилась его приходу именно сюда. Она считала, что избранные для посещения заведения общепита должны соответствовать внешнему облику проголодавшегося.

Как бы угадав се мысли, он неожиданно спросил:

– Вам нравится здесь?

Она сначала подумала, что вопрос был обращен не к ней, поэтому опять немного рассеянно кивнула головой.

– Странно.