Они разговаривали еще минут двадцать, вскоре даже перешли на «ты», хотя он был лет на десять старше ее. Наконец, допив вино, он поднялся, надел пальто и спросил:

– Ты не спешишь? Можем покататься по городу.

– На трамвае?

– Ну, если мой «БМВ» похож на трамвай, то тогда на трамвае.

Она не спешила. И ей очень хотелось покататься на машине.

– Но ты ведь выпил, – на всякий случай напомнила она.

– А, ерунда. Это легкое вино. Не бойся, не разобьемся. Хочешь, поедем куда-нибудь, в более подходящее место?

– Я вообще-то не одета. Сразу после занятий.

– Пустяки. Заедем к тебе, я подожду в машине.

– Честно говоря, мне неудобно. Как-то неожиданно.

– Ничего страшного. Чем больше неожиданностей, тем лучше. Иначе жизнь скучна. Я знаю один ресторанчик в центре. Там вполне достойно. Итак?

– Хорошо. Я живу вон за тем домом.

Он застегнул пальто, кивнул на прощание девушке за стойкой и распахнул дверь, пропуская вперед Ингу. Через минуту от кафе отъехала черная «иномарка», выбросив из-под колес очередную порцию грязи на многострадальные окна.

Кивинову открыла дверь женщина. Он на несколько секунд задержался у порога, тщательно вытирая ноги о коврик и никак не решаясь зайти.

– Я звонил вам, из милиции.

– Проходите.

Он по обыкновению прошел на кухню, чтобы не топтаться в комнатах. Сев на табурет, он огляделся.

– Похороны уже были?

– Да. Позавчера.

Мешки под глазами и краснота глаз хозяйки говорили о том, что последние дни выдались для нее крайне тяжелыми. Тем не менее, сейчас она держала себя в руках, и голос ее был вполне сдержан.

– Может я не вовремя?

– Ничего. Спрашивайте.

Кивинов достал свой коричневый блокнотик и положил на стол, после чего еще раз оглядел кухню, не зная, с чего начать. Сколько таких квартир он посетил за время своей работы в милиции. Сколько разговоров он слышал, сидя на таких вот кухнях. В каждой квартире он старался выделить для себя что-нибудь необычное, такое, что бы не дало ему сразу позабыть визит и помогло потом вспомнить весь разговор. Подобная инспекция, перешедшая уже в профессиональную привычку, немного удивляла и даже настораживала хозяев, гадающих, что хочет высмотреть этот опер в их стандартной обстановке.

Эта кухня была самая что ни на есть обычная. Даже не на чем было заострить внимание. Кивинов пощелкал авторучкой и обратился к сидящей перед ним женщине:

– Дело в том, Светлана Юрьевна, что я хотел бы уточнить кое-какие моменты, так что, возможно, мои вопросы удивят вас.

– Спрашивайте.

– У Воробьева изъяли два кольца, которые он снял с вашей дочери. Вы опознали их. Откуда они у Лены?

– Одно кольцо подарила я на се восемнадцатилетие, с фианитиком. Второе не так давно купила сама Лена.

– Она не говорила, за сколько?

– Точную сумму не называла, но я думаю, что не дорого. У Леночки не было больших денег. Стипендия плюс приработок в поликлинике.

– А по деньгам сколько выходило?

– На сегодняшний день не больше пятидесяти тысяч, А к чему все эти вопросы?

– Но я же предупредил, чтобы вы не удивлялись. Дело в том, что в колечке этом вовсе не пластмассовый камешек и даже не стекло. В нем настоящий бриллиант, и тянет оно тысяч на триста как минимум.