– Она быстрая, – прокомментировал он, взглянув на других наёмников.

– Просто ты медленный, – сказала я, снова увернувшись от него.

Он неловко проковылял мимо меня, и его руки врезались в здание. Он отвернулся от дома, в этот раз обращаясь ко мне.

– От тебя больше проблем, чем проку.

– Если от меня больше проблем, чем проку, почему бы просто не оставить меня в покое?

– Не могу, дорогуша. У меня есть приказы.

– Какие приказы?

Он кинулся на меня, двигаясь быстро. Но я была быстрее.

– Прекрати двигаться, бесячая девчонка, – проворчал он.

– Если ты сейчас бесишься, просто подожди и увидишь, какой бесячей я буду, если ты меня поймаешь, – гордо сообщила я ему. – Часы и часы моих разговоров. Без умолку,  – я сверкнула улыбочкой.

Он помедлил, как будто раздумывая над этим. И ему вовсе не нравилась эта мысль.

– Просто пихай уже её в мешок, – сказал ему Большой и Лысый.

Шутник Хлопун не ответил. Он не шевельнулся. Я внушила ему, заперев его в своей магии сирены.

Большой и Лысый протолкнулся мимо своего застывшего товарища, направляясь разобраться со мной. Шутник Хлопун обогнул его и прыгнул передо мной, заслоняя меня своим телом.

– Какого черта ты творишь?! Убирайся с дороги! – закричал Большой и Лысый, отпихивая его в сторону.

Шутник Хлопун поймал его за руки, взвалил за голову и швырнул через всю улицу.

– Он заколдован! – сказал Большой и Лысый остальным, спрыгивая с горы перевёрнутых мусорных баков. Он обвинительно ткнул пальцем в мою сторону. – Она его заколдовала!

– Не заколдовала, а внушила. Не ведьма, а сирена, – сказал оборотень с льдисто голубыми глазами.

Теперь наёмники держались подальше, сохраняя между нами расстояние. Сирены обладали малопривлекательной репутацией, завлекали людей в свои чары и разрушали их силу воли. Оборотням не нравилась слабость. В конце концов, большинство из них отказывались признавать, что у них есть какие либо слабости.

Большой и Лысый махнул им выдвигаться. Медленно и настороженно они окружили меня со всех сторон разом.

– Не смотрите на неё, – сказал он им. – Так она завлекла Гэвина в свои чары.

– Сирены не просто получают контроль над твоим разумом, – сказал Льдисто Голубой. – Если установить с ними визуальный контакт, они могут превратить тебя в камень.

Я рассмеялась.

– Это лишь дурацкие истории. И к вашему сведению, мне не нужно смотреть на вас, чтобы контролировать ваши разумы.

Челюсти моей магии сомкнулись на разуме Льдисто Голубого, запирая его в моей воле. Он развернулся и присоединился к Шутнику Хлопуну, защищая меня. Я вложила в их головы одну простую мысль: что судьба Земли зависела от того, как они меня защитят. Легко было внушить такое их мозгам оборотней, кормя их врождённое желание быть героями. Я могла захватить разумы всех других наёмников, не пролив ни капли крови.

У оборотней были другие идеи. Четверо из них тут же обратились. Я почувствовала, как двое моих защитников ускользают, когда на них сработала магия стаи, они соединили умы и совокупную силу воли, чтобы противиться моему внушению. Мои чары лопнули, порвавшись как сатиновый лоскуток, разодранный в клочья. Два моих оборотня превратились в зверей, уже не принадлежа мне.

Они ринулись на меня со всех сторон. Я сотворила вокруг себя огненный барьер, отрезая их.

– Что ты такое? – потребовал Льдисто Голубой, когда они все подкрались к границе моей огненной стены. – Ты не можешь обладать и силами сирены, и силами стихийника.

Я никогда прежде не слышала, чтобы оборотень говорил в звериной форме. Пока я обдумывала это, один из волков высоко подпрыгнул.