Изменить размер шрифта - +
Но вчера, после общения с врачевателем душ, страх все-таки был пожиже, терпимее.

Сердце рвалось из груди, стучалось: «Тук-тук, выпусти меня, я боюсь оставаться под ребрами, их может сломать Бультерьер!» И морзянка сердца в висках сделалась громче. Сердце как бы растроилось – два сердечка колотят в височные доли, одно большое, распухшее бьется в грудной клетке – тюрьме. Лоб вспотел, пот – холодный, ледяной пот – борется с жаром, вызванным участившимся дыханием. Руки дрожат так, что ключ в замочную скважину удается вставить только с третьей попытки.

Отрезок от лифта до бронированной двери в квартиру – самый страшный. Извращенное воображение лепит из пустоты ужасающую композицию: вот в углу около дальней соседской двери, рядом с дверцей к коридорчику, где расположен мусоропровод, вон сгустились тени, сформировав колченогую фигуру. Стук сердца – стук палки хромого. Хромоногая тень приближается, скорей бы! Скорей бы спрятаться за броней родимой двери! Только бы не забыть, как позавчера, сразу же позвонить ментам, снять квартиру с сигнализации. Только бы не забыть! Только бы скорее!

Доктор говорил: «Будем бороться со страхами поэтапно. Для начала прекратите таскать с собой оружие. Задумайтесь: пистолет у вас незарегистрированный, за его ношение полагается уголовная статья. Представьте: ваши страхи материализовались, появился этот ваш Бультерьер, и? Выстрелите? А если промажете? Это же еще страшнее! Вы же не профессиональный стрелок, Саша!» Доктор прав, прав! Но, мать его в глотку со всеми психическими анализами жидкого кровавого кала и трусливого недержания мочи, насколько сейчас было бы легче открывать дверь, держа в свободной от ключей руке оружие, целясь в темные углы из купленного по случаю за двести баксов «макарова»!

Щелчок лучшего из надежнейших, как утверждает реклама, швейцарского замка, рывок на себя бронированной двери, установленной сразу по выписке из больницы, куда угодил милостью Бультерьера, шмыг в щель меж толстенной дверной панелью и бронекосяком, и все, и можно прижаться к внутренней кожаной обивке, замок защелкнулся автоматически, можно отдышаться. Дома! В персональном бункере! Один! Почти один – часть, значительная часть страхов осталась за надежной дверью. И все же некоторые просочились сквозь щель вместе со своим хозяином.

Страхи дернули за ниточки нервов спустя десяток глубоких вздохов. Они окончательно отпустят эти истерзанные ниточки только после того, как журналист Иванов проверит квартиру, убедится, что дома пусто. Проверять надо быстро, чтоб не тянуть со звонком ментам, а то, как позавчера, придется платить за собственную нерасторопность.

В первую очередь Шурик заглянул на кухню. Шел на в меру жидких коленях, в такт с замедляющимися сердечными ритмами к кухонному тупичку, открывая по дороге двери в ванную, в туалет... На кухне никого. И это естественно. И сразу жижа в коленях затвердела, и сердечко отпустило.

Теперь быстрее и увереннее обратно в прихожую, оттуда в комнату, к телефону. Позвонить ментам, снять квартиру с сигнализации, и сразу пусть снова подключают охранные системы. Пускай не только замки, но и мусора охраняют убежище журналиста за броней двери, с решетками на окнах, которые смотрятся нелепо, учитывая высоту этажа, где прячется от Бультерьера Шурик Иванов.

Утирая пот со лба, отдуваясь, восстанавливаясь, Шурик прошагал в комнату... В кресле, спиной к зарешеченному окну, лицом к Шурику, СИДЕЛ ЧЕЛОВЕК!!! Мужчина средних лет сидел, откинувшись на спинку любимого кресла за любимым журнальным столиком журналиста Иванова. На столике подле кресла лежал незнакомый черный кейс. Мужчина помахал Шурику правой КУЛЬТЕЙ и, улыбнувшись, заговорил:

– Рад нашей встрече, Александр Юрьевич. Проходите, не стесняйтесь. Вы же, ха, как-никак, у себя дома. Квартиру вашу с сигнализации я снял, можете не беспокоиться... Что ж вы стоите-то столбом? Удивлены тем, что я вскрыл хваленые замки и обманул сигнализацию?.

Быстрый переход