|
Квинтен не мог не отметить, с какой непринужденной легкостью Кэти беседовала с молоденьким официантом. Вызнав у него все подробности о его мечтах играть в театре, она ухитрилась выяснить, что парень родом из Канзаса и скучает по семье. Стоило тому подойти к их столику несколько раз, чтобы наполнить бокалы, принести салфетки и побольше сыра, – и он был влюблен в Кэти по уши. Квин знал, что его спутница вовсе не кокетничает и не старается его позлить – просто Кэти была такой, открытой и дружелюбной, ее солнечная натура притягивала всех без исключения.
А ведь она сказала совсем недавно, что по‑прежнему хочет его – слова эти не шли у Квинтена из головы. Наверное, она пожалела о своих словах. Иначе если это правда, то зачем они расстались? В их отношениях была подлинная искра, страсть. Неужели Кэти не понимала, что это большая редкость и удача? Квинтен знал, что девушка хотела от него другого и постоянно старалась сделать его лучше, перевоспитать. Но что, если не в его силах было измениться? Быть может, эгоизм был частью его натуры? До Кэти у него было немало подружек. Отношения с некоторыми Квин бы даже назвал серьезными. Однако ни одна из этих женщин не вызывала у него похожих чувств – подлинного восхищения, желания, а порой и тревоги, заставлявшей порой размышлять по ночам о том, как можно было поступить иначе. Когда Кэти сказала, что хочет прекратить отношения, Квинтен был растерян и буквально шокирован – ему казалось, у них все отлично. Он не понимал, как мог не замечать проблем, а ведь они были, раз Кэти не хотела оставаться с ним. Дело было даже не в ударе по самолюбию – его Квин бы перенес. Его одолевало отчаяние оттого, что отношения, похожие на волшебство, на сказку, прекратились вот так неожиданно, а он даже не сумел этого предвидеть. И вот Кэти говорит, что по‑прежнему неравнодушна к нему, – что это значит? Если между ними вновь вспыхнет пламя, он все возьмет в свои руки. Устав наблюдать, как спутница флиртует с другим мужчиной, Квин произнес: – Нам пора. Ты же хочешь купить кое‑что на выходные. – С этими словами он протянул платиновую карточку официанту. Тот исчез с ней, а Кэти улыбнулась слегка смущенно, словно стараясь задобрить Квинтена. – Ты же знаешь, мне не по себе в этих бутиках Мэдисон‑авеню. Я прихватила с собой несколько красивых блузок, добавила повседневной одежды и обуви. Одна из моих подруг недавно была в театре на Бродвее и говорит, что повсюду можно увидеть людей в джинсах и кроссовках. Мне вовсе не обязательно что‑то покупать. Квин стиснул зубы. Единственное, что он мог сделать для Кэти, было баловать ее, купать в подарках, удивлять, но она упорно отказывалась от всего. Ее не интересовали его деньги, заявляла она. Так о каком взаимопонимании может идти речь, если Кэти упорно игнорирует его самые сильные стороны, одна из которых – экстравагантность? Что ж, возможно, она не против дать ему развернуться и продемонстрировать вторую – сексуальность. Кэти сама сказала, что по‑прежнему хочет его… – Я привез с собой смокинг, – ответил Квинтен. – Но могу купить костюм, если тебе так будет легче. – Не надо! – воскликнула девушка, глядя на него изумленными глазами. – Я уверена, у тебя их штук шесть, а то и больше. – Хорошо, не буду. Но почему бы нам не приодеться и не повеселиться как следует? С нас не убудет, я обещаю. Поверь, компания в состоянии купить ценной сотруднице маленькое черное платье. Кэти закусила губу. Было видно, как ее буквально раздирают сомнения. – Не знаю… – задумчиво произнесла она. – Послушай, это просто подарок – и ни к чему тебя не обязывает. – Не могу даже представить, сколько такое платье может стоить, – ответила девушка. |
