Утро обещало быть долгим и скучным. Как Квинтен и предполагал, документов было море и по большей части они уже не представляли ценности. Отец скрупулезно хранил каждую бумажку – например, чек из химчистки за тысяча девятьсот девяносто первый год. Покончив с первой партией, Квинтен встал, чтобы размяться, и залпом выпил полбутылки воды. Однако в голову тут же полезли мысли о Кэти. Вздохнув, он заставил себя сесть и продолжить работу.

Вторая половина документов не была столь беспорядочна – в основном здесь хранились записи о чеках, выписанных отцом в разное время, и банковские выписки. Даже в век электронных документов старик предпочитал иметь бумаги под рукой. Листая записи, Квинтен отметил, что они весьма разнообразны: здесь были и отчеты о личных приобретениях, и квитанции о взносах в полицию, и много чего другого. Не надеясь найти что‑то полезное для компании, он, однако, продолжал просматривать строчки. Внезапно глаз его выхватил знакомое имя.

Перечитав запись, Квинтен ощутил, как свинцовая тяжесть легла ему на сердце. «Кэти Дункан – сто тысяч долларов», – стояло на бумаге. Там стояла и дата: чек был выписан два года назад, в тот же месяц, когда Кэти порвала их отношения.

Квинтен оцепенел – в мозгу его метались самые разные мысли, но ни на одной он не мог задержаться. Боль и нежелание верить в эту чудовищную истину разрывали его на части. Именно в то время они ожесточенно спорили из‑за денег. Кэти была готова пожертвовать своими накоплениями, чтобы отправить дурачка – дружка сестры в реабилитационный центр. Квинтен же злился, потому что знал, что ни один алкоголик или наркоман не в состоянии измениться по принуждению. Кэти не желала ничего слушать, утверждая, что он не представляет себе, что это такое – иметь проблемную семью. А некоторое время спустя она ушла от него. И ни разу она не заикнулась про деньги, не попросила их у него – быть может, надеялась, что он предложит сам? Так что произошло на самом деле? Она отправилась к отцу Квинтена и попросила в долг? А старик, конечно, воспользовался ситуацией. В компании все любили Кэти, так что не исключено, что и отец относился к ней тепло, но такую сумму он просто не мог дать без всякой выгоды для себя.

Квин почувствовал себя опустошенным. Кэти никогда не просила его о деньгах. Но, быть может, он был настолько отстранен, что не увидел, как она нуждается в помощи? Неужели все было и впрямь так плохо, что Кэти решилась обратиться к его отцу, вместо того чтобы спросить его? Если так, неудивительно, отчего она решила порвать с ним.

И все же Квинтен не мог избавиться от ощущения того, что его предали. Кэти ушла, так ничего и не объяснив. А теперь, когда она рядом, она доверяет ему? А он – ей?

Встав, Квинтен ожесточенно пнул коробку, схватил папку с бумагами и пошел в дом.

Кэти напевала за работой. Настроение ее было неплохим, уборка помогла размяться, да и делать что‑то полезное оказалось весьма приятным. Она не сильно напрягала руку. После завтрака Квинтен промыл порез и наложил новый пластырь, и ранка выглядела куда лучше, чем вчера.

Сбежав по лестнице за бумажными полотенцами, Кэти наткнулась на Квинтена. Лицо его потемнело от гнева, глаза метали молнии. Он бросил ей в лицо какой‑то журнал.

– Не желаешь объясниться?

Кэти была так напугана, что даже отступила на шаг назад.

– Я не понимаю, что это?

– Может, журнал ты и не видела, но должна помнить вот эту запись. – Квинтен ткнул пальцем в страницу. – Узнаешь?

Сердце Кэти упало.

– Я надеялась, ты никогда не узнаешь. Мне жаль, Квин.

Квинтен побледнел.

– Ты даже не отрицаешь, что это было?

– Как я могу отрицать? – смущенно спросила Кэти.