|
Одна из них приблизилась к нему, ребра у нее выпирали наружу, а глаза ввалились от голода. Он ударил ее ногой, прежде чем она дотянулась до него носом. Ботинок попал в бок, отбросив собаку назад. Но она не издала ни звука. Офицер знал, что у этих паршивых животных были блохи, и при таком спросе на воду ему не улыбалась перспектива отскребать свою плоть песком. Собака отвернулась, на шкуре ее были отпечатаны кровью следы других ботинок, смерть от голода была для нее предрешена. Возле клапана палатки офицер остановился. Он осознал, что тут был кто-то еще – сразу за границей полной тьмы, дальше, где собаки выискивали в отбросах остатки мяса. Он видел его глаза. Они мерцали зеленым светом, отражая крошечные лучики от фонаря в палатке. Глаза смотрели на него, не мигая, и в них не было выражения приниженности или мольбы. Еще одна проклятая собака из местного племени, подумал он, хотя ничего, кроме глаз, видно не было. Собаки следовали за бивуаками, и поговаривали, что они будут пить мочу из тарелки, если им ее предложить. Ему не нравилось, как этот мерзавец глядел на него; глаза были умны и холодны, и ему захотелось дотянуться до своего «Люгера» и отправить еще одну собачью душу на мусульманские небеса. От взгляда этих глаз в низу живота забегали мурашки, потому что в них не было страха. – Посыльный офицер Фойт? Мы ждали вас. Входите, пожалуйста. Клапан палатки завернули внутрь. Майор Штуммер, офицер с резкими чертами лица, в круглых очках и с коротко остриженными рыжеватыми волосами, отдал честь, и Фойт кивком головы поприветствовал присутствующих. В палатке были еще три офицера, стоявшие вокруг стола, заваленного картами. Свет фонаря разливался по точеным загорелым немецким лицам, выжидательно смотревшим на Фойта. Посыльный офицер задержался на пороге, взгляд его устремился вправо, туда, где рылись тощие, голодные собаки. Зеленые глаза исчезли. – Сэр? – спросил Штуммер. – Что-нибудь не так? – Нет, все в порядке, – его ответ прозвучал слишком поспешно. Глупо так нервничать из-за собаки, сказал он себе. Приказ расчету 88-мм пушки уничтожить четыре британских танка он отдал лично с большим самообладанием, чем то, которое испытывал в настоящий момент. Куда исчезла эта собака? Конечно же, в пустыню. Но почему она не занималась вылизыванием банок, как другие? Нет, это смешно – терять время на раздумья о таких пустяках. Роммель послал его, чтобы получить сведения, и именно их ему предстояло привезти назад, в штаб танковой армии. – Все в порядке, если не считать того, что у меня язва желудка, солнце напекло затылок и я безумно хочу увидеть снег, иначе просто сойду с ума, – сказал Фойт, ступая внутрь палатки. Клапан за ним захлопнулся. Фойт стоял за столом с Штуммером, майором Клинхурстом и двумя другими офицерами батальона. Его глаза стальной голубизны внимательно исследовали карты, на которых была обозначена изборожденная оврагами пустыня между отметкой «169», небольшим гребнем, который он только что пересек, и британскими укреплениями. Кружками, нанесенными красными чернилами, обозначались минные поля, голубыми квадратами – доты, обнесенные колючей проволокой и снабженные пулеметами, которые нужно будет миновать по дороге на восток. Черными линиями и квадратами были отмечены немецкие войска и техника. На каждой карте стояла официальная печать батальона. Фойт снял фуражку, изрядно поношенным платком вытер с лица пот и стал изучать карты. Он был крупным широкоплечим мужчиной, его светлая кожа загрубела от солнечных ожогов. У него были светлые волосы с се – дыми завитками на висках и густые брови, почти совсем седые. – Полагаю, это самые последние? – спросил он. – Да, сэр. Последний патруль вернулся двадцать минут назад. Фойт уклончиво хмыкнул, чувствуя, что Штуммер ожидает похвалы своему батальону за доскональную разведку минных полей. |
Glyanec – Site development
