|
Фойт уклончиво хмыкнул, чувствуя, что Штуммер ожидает похвалы своему батальону за доскональную разведку минных полей. – У меня мало времени. Фельдмаршал Роммель ждет. Каковы ваши рекомендации? Штуммер был разочарован, что работа его батальона не была оценена. Последние двое суток было совсем тяжело выискивать слабые места в укреплениях британцев. Он и его люди были на краю земли, а вокруг простиралась пустыня. – Здесь, – он взял карандаш и постучал по одной из карт. – Мы думаем, что наиболее приемлемый маршрут должен быть в этом месте, прямо на юг от гребня Рувейсат. Минные поля слабые, и имеется зазор в поле обстрела этих вот двух дотов. – Он коснулся двух голубых квадратиков. Массированный удар может легко пробить брешь. – Майор, – устало сказал Фойт. – В этой проклятой пустыне легко не дается ничто. Если мы срочно не добудем бензин и боеприпасы, в которых нуждаемся, то будем вынуждены стоять на месте и бездействовать. Заверните для меня карты. Один из младших офицеров поспешил выполнить приказ. Фойт расстегнул планшет и положил карты внутрь. Потом закрыл планшет, вытер с лица пот и надел фуражку. Теперь во время его полета к командному пункту Роммеля и всю оставшуюся ночь будут идти обсуждения, доклады, начнется передвижение войск, танков и снабжения к районам, которые Роммель решит атаковать. Без этих карт решение фельдмаршала будет стоить не больше, чем ставка на игральные кости. Но теперь карты у него, Фойта, и это успокаивало. – Уверен, что фельдмаршал захочет, чтобы я доложил о проделанной вами замечательной работе, майор, – наконец сказал Фойт. Штуммер выглядел довольным. – Все мы поднимем тост за успехи танковой армии «Африка» у берегов Нила. Хайль Гитлер. Фойт быстро поднял руку, и другие, все, кроме Клинхурста, который не стеснялся выказывать свое безразличие к партии, ответили тем же. На этом встреча закончилась, Фойт повернулся от стола и быстро вышел из палатки к ожидавшей его автомашине. Шофер уже стоял, готовый открыть дверцу, и майор Штуммер вышел проводить Фойта. Фойт сделал несколько шагов к машине, и тут уловил справа быстрое движение. Он резко повернул голову в сторону звука, и ноги его сразу стали ватными. Ближе чем на расстоянии вытянутой руки стояла большая черная собака, сверкая зелеными глазами. Она явно выскочила из-за другой стороны палатки и подлетела к нему так быстро, что ни шофер, ни Штуммер не успели отреагировать. Черный зверь не был похож на других голодающих одичавших собак; он был крупный, как мастиф, почти два с половиной фута в холке, и мышцы, как пучки струн от рояля, играли вдоль спины и ляжек. Уши были прижаты к гладкошерстной голове, а глаза были такие же яркие, как зеленые сигнальные лампочки. Они напряженно уставились в лицо Фойта, и в этом взгляде немецкий офицер углядел разум убийцы. Это не собака, понял Фойт. Это был волк. – Боже мой, – сказал Фойт, разом выдохнув воздух, как будто его ударили по язве желудка. Перед ним стояло мускулистое чудовище, пасть открыта, в ней видны белые клыки и розовые десны. Фойт ощутил горячее дыхание на своем запястье с наручником, и когда сообразил, что волк собирается сделать, его левая рука скользнула к кобуре «Люгера». Челюсти волка сомкнулись на запястье Фойта, и свирепым поворотом головы он сломал ему кость. Раздробленная кость прорвала мякоть руки, в то же мгновение дугой ударила бордовая струя, попавшая в бок автомашины. Фойт вскрикнул, не сумев расстегнуть кобуру и вынуть «Люгер». Он попытался потянуть на себя, но волк вцепился когтями в землю и не двинулся с места. Шофер в шоке застыл, Штуммер звал на помощь других солдат, только что вернувшихся с патрулирования. Загорелое лицо Фойта приняло желтый оттенок. Челюсти волка работали, зубы стали сходиться, пронзая расщепленные кости и мякоть. Зеленые глаза вызывающе уставились на него. |
