– У тебя остается возможность, например, выпрыгнуть на ходу из автомобиля, пальнуть в бензобак, и я, напичканный тротилом, взорвусь как мыльный пузырь. Еще ты можешь...

– Погоди фантазировать! Не перебивай, дай закончить. Ты прав – я многое могу. И из авто на полном ходу сигануть, и с Крымского моста тебя сбросить. Могу. К чему скрывать. Дабы скрепить наше соглашение надежней, чем честное слово, давай скуем наши запястья браслетами наручников. Двое профессионалов, прикованные друг к другу, я думаю, сумеют перемещаться и по столице, и по ее окрестностям так, что ни прохожие, ни мусора не заметят стальной спайки. Расстанемся в метро. У первого вагона на одной из кольцевых станций разомкнем браслеты за секунду до объявления «Осторожно, двери закрываются». Ты сядешь в вагон, а я останусь. Вскочишь в щель захлопывающихся дверей и отпустишь гранату – мне кранты. В толчее и тесноте подземки отбежать на безопасное расстояние не успею, каким бы суперменом я ни был. Согласен?

– Я должен подумать. – Полковник подозрительно посмотрел на Сан Саныча, почесывая ушибленный затылок. – На первый взгляд план ничего себе, но черт тебя знает, супермен, что у тебя на уме. Боюсь – обманешь.

– Твое право. Кумекай, пока будем ехать до Химок, я не против. Отряхивайся давай, перепачкался весь, на полу валяючись. Отряхнись, и двигаем к выходу. Раз ты у меня в партнерах, Полковник, автоматы я здесь оставлю. Ограничусь «макаром» с глушителем, и еще шприц, пожалуй, возьму.

– Пустой шприц? Зачем?

– Чтоб лишнюю пулю на тебя не тратить, ежели ты шалить надумаешь. Вдруг промахнусь, и с первого выстрела не получится тебя пристрелить. Воткну иголочку, впущу в вену пузырек воздуха, и прощай, Полковник.

Полковник пожал плечами: дескать, поступай как знаешь, подозревай меня, пугай, только я «шалить» не собираюсь. Я смирился с судьбой и собираюсь извлечь выгоду из сложившейся ситуации, превратить удар судьбы в импульс, который вынесет меня на другую орбиту жизни. Подчас один единственный жест, скупое передергивание плечами красноречивее и информативнее, чем добрая сотня слов.

– Пиджак сними, Полковник, мне нужно чем то руку с пистолетом прикрыть, и топай, братишка, на выход, машину ты поведешь, я сзади сяду. Есть возражения?

– Нет.

Полковник вышел из спортклуба. За ним, отставая на шаг, шел Сан Саныч, перекинув пиджак Полковника через согнутую в локте правую руку. Сели в «Ниву». Полковник на шоферское сиденье, Сан Саныч позади него. «Нива» тронулась с места, въехала под арку, выкатилась на ночную московскую улочку.

– Кстати, что с Чумаковым и Кешей? Расскажи, – велел Сан Саныч, перекладывая шприц из кармана штанов в нагрудный карман просторной рубахи. Иголка шприца в брючном кармане проколола тонкую ткань и царапала ляжку.

Полковник послушно рассказал про Кешу и про Чумакова. Поведал о спарринге Иннокентия с Кавказцем. О пленении Миши.

– Дурак ваш Кавказец, – заключил Сан Саныч, выслушав монолог Полковника. – Воевать нужно не за честь, а за победу. Меня так учили.

– Его тоже так учили, но он дитя гор. Ты, брат, ни разу не подыхал со смеху, когда по «ящику» показывали чеченов на приеме в Кремле? В костюмах, шитых в Париже, и в папахах, сработанных деревенским скорняком? Дикие люди. Правильно южан менты прозвали «зверьками».

– А ты, брат Полковник, как я погляжу, успокоился. Шутишь, треплешься на отвлеченные темы.