|
Я помог тебе выжить. И не жалею об этом. Джон-Том не ответил, и чародей продолжил: - Мальчик мой, твой дар - вещь непредсказуемая, но могучая. Подобную непредсказуемость можно было бы считать недостатком, но сейчас мы имеем дело с еще более непонятной силой. Ты можешь оказать огромную помощь... если захочешь. Но я ощущаю ответственность и за тебя, и за твою недавнюю потерю. Решишь ничего не делать - никто тебя не осудит, и я не стану даже уговаривать тебя. Могу только пожелать, чтобы ты захотел помочь мне. Уверяю тебя, я не знаю заклинания, поднимающего мертвых из гроба. Я обещал попробовать и попробую - в свое время, - когда не будет столь неотложных дел. А пока я должен постараться сохранить жизнь многим. Мне некогда сейчас экспериментировать, пытаясь спасти одну жизнь. - Он говорил ровным голосом. - Хотелось бы, чтобы все было по-другому, мой мальчик. Но и у магии есть свои пределы. Один из них - смерть. Джон-Том молчал, держа на плечах мертвое тело. - Вы же говорили... говорили мне... - Я говорил, чтобы спасти тебя самого. Отчаяние не способствует быстроте мысли и действий. Но ты уцелел. Талея же, благослови Господь ее беспокойное вспыльчивое сердечко, ругала бы тебя за эту жалость, будь она сейчас здесь. - Ты лжешь, маленький твердопанцирный... Клотагорб на всякий случай отступил. - Не заставляй меня останавливать тебя, Джон-Том. Да, я обманул тебя. И не в первый раз, как утверждает этот торопыга Мадж. Ложь во благо - тоже род правды. Джон-Том испустил нечленораздельный вопль и рванулся вперед, ослепленный и бесповоротной потерей, и двуличием чародея. Тело Талеи - более не личность, даже не воспоминание - скатилось на землю. Он слепо тянул руки к невозмутимому волшебнику. Клотагорб видел, как копится гнев, видел признаки его в лице юноши, в позе его, в движениях мускулов под кожей. Руки чародея шевельнулись, и он шепнул чему-то невидимому: "анестезия" и "фиксируй". Джон-Том повалился, словно от удара собственным посохом. Заметив суету, подошли солдаты. - Он мертв, сэр? - полюбопытствовал один из них. - Нет, но в настоящий момент хотел бы умереть, - чародей показал на безжизненное тело Талеи. - Скорбит по первой жертве войны. - А этот? - самец белки указал на распростертого рядом Джон-Тома. - Любовь тоже ранит. Через какое-то время поправится и он. Ему нужны отдых и забвение. Там, за штабным шатром, есть другой, поменьше. Отнесите его туда. Унтер подергал хвостом. - А он не будет опасным, когда придет в себя? Клотагорб посмотрел на спокойно дышавшего молодого человека. - Едва ли... Даже для себя самого. Белка ответила воинским салютом. - Будет сделано, сэр. Немногие средства, подумал Клотагорб, способны заставить забыться и сердце, и ум. И горе среди них - самое могущественное. Он поглядел, как солдаты уносили худощавого молодца, а затем заставил себя обратиться к иным, более серьезным материям. Талея мертва, Джон-Том не в себе. Что ж, можно только посочувствовать мальчику. И если потребуется, он сумеет обойтись и без молодого человека во всем хаосе, который царит у него в голове. Что ж делать с этой новоявленной ненавистью? Впрочем, пусть себе ненавидит, это не страшно. |
