— Нет! — еще упрямее повторила она, а ее синие глаза сверкнули: «Я хочу тебя! Хочу просто потому, что ты — это ты!»

И Кейн понял этот безмолвный крик. Сильные пальцы сжали руку женщины, но пожатие быстро сменилось нежной лаской, от которой у Кристин закружилась голова.

— Я хочу, чтобы нас ничто не сдерживало, — тихо сказал он. — Хочу, чтобы оба мы были обнажены, чтобы ничего не скрывали друг от друга… Я хочу всю страсть, на какую ты способна, Кристин Расселл!

От его низкого бархатного голоса каждый нерв, каждая клеточка тела Кристин, и без того пылавшего желанием, словно залились пламенем. Кожа стала вдруг необыкновенно чувствительной. Еще мгновение, и наружу вырвется пламя, пожиравшее ее изнутри.

Палец Кейна нежно поглаживал ее запястье в том месте, где бешено бился пульс.

— Если есть грань, которую я не вправе преступить, скажи мне об этом сейчас, пока мы еще не встали из-за стола.

Кристин представила себе, как он сжимает ее в объятиях и они сливаются воедино. Что она теряет? Что приобретет?

— Тебе нужно мое формальное согласие?

— Однажды ты уже обвинила меня в том, что я украл у тебя поцелуй. У меня нет никакого желания вновь слышать подобные обвинения.

Кристин во все глаза глядела на Кейна, изумляясь тому, до какой степени он способен контролировать свою страсть, какой бы пламенной та ни была. Не нужно быть таким, по крайней мере сегодня, взглядом молила она его. Сегодня ей хотелось видеть в Кейне первобытного охотника, неустрашимого и решительного.

— Я сожалею о том случае, — произнесла Кристин. — Это было сказано в запале, к тому же имело отношение не только к поцелую. Сейчас все совсем иначе.

Серые глаза пристально глядели на Кристин. Объяснение явно не удовлетворило Кейна. Но вот он улыбнулся, глаза его озорно заблестели. Теперь в них был откровенный вызов. Кейн решительно поднялся, отодвинул стул и протянул ей руку:

— Ну что ж, будь отважной, прекрасная дева! И прочь сомнения!

Кристин тоже встала.

— А ты будь милосердным, мой рыцарь. Тогда поглядим, чья возьмет!

И оба рассмеялись. Но Кейн тотчас посерьезнел.

— Итак, твой коттедж или мой?

— Мой.

— Предпочитаешь все-таки получить преимущество, играя на своем поле? — насмешливо поинтересовался Кейн.

— А может, просто хочу лишить тебя этого преимущества, — парировала Кристин.

— Ну что ж, веди меня! — отвесил он ей шутливый полупоклон.

Пусть они не Адам и Ева, а вокруг — не райский сад. Но они тоже готовы вкусить от древа познания, подумала Кристин. Именно к запретному плоду тянулась она сейчас, влекомая неодолимой страстью. Пришла пора испытать и его, и себя.

Они поднимались вверх по склону, не касаясь друг друга, не произнося ни слова, полные решимости столь отчаянной, что не нужны были ни слова, ни прикосновения. Все это лишь отдалило бы ожидаемый миг, разрушило бы его очарование. Они и так уже стали единым существом: едины были их мысли и чувства, а близость физического слияния, эта сладкая пытка, заставляла трепетать обоих.

И вот ее коттедж. Кристин отперла дверь и скользнула внутрь, Кейн последовал за ней. Дверь, закрывавшаяся за его спиной, хлопнула так громко, что она вздрогнула. Впрочем, все звуки сейчас казались преувеличенно громкими — щелчок выключателя, звук брошенных на стеклянный столик ключей, стук ее сердца.

Она торопливо направилась к маленькой веранде и раздвинула створки дверей. В комнату вместе с легким ветерком ворвались ароматы ночи, ночные шорохи и шепоты, заглянули яркие звезды, по стенам заскользили призрачные тени.

Вдруг свет погас.